"Станислав Лем. Собысчас" - читать интересную книгу автора

- Разумеется, - уходя, удовлетворенно улыбался Трурль. На следующий
день, около полудня, снова вошли оба конструктора в город, и увидели
большие перемены. Остановил их сразу же патруль, и старший по званию
сказал Трурлю
- Почему у тебя такой кислый вид? Или пения птичек не слышишь? Или
цветов не видишь? Голову выше!
Другой, пониже рангом, добавил:
- Держаться бодро, браво, весело!
А третий ничего не сказал, а только бронированным кулаком треснул
конструктора по спине, да так, что там что-то хрустнуло. Затем все
повернулись к Клапауциусу, но тот, не ожидая дальнейшего, сам так лихо
вытянулся, так убедительно восторг продемонстрировал, что патруль оставил
его в покое, дальше пошел. Сцена эта на творца нового общества произвела
большое впечатление. Уставился он, раскрыв рот, на площадь перед дворцом
счастья, где, выстроившись в шеренгу по четыре, жители по команде издавали
крики восторга.
- Бытию - ура! - орал кто-то с эполетами и с бунчуком, и стройный хор
голосов отвечал ему:
- Ура! Ура! Ура!..
Не успел Трурль и слова сказать, как оказался вместе с приятелем в
шеренге, крепко схваченный, и до самого вечера муштровали их, обучая как
себе зло, а ближнему в шеренге добро творить - все на три счета. Командиры
же, которых звали фелиционерами, то есть с_т_р_а_ж_а_м_и в_с_е_о_б_щ_е_г_о
с_ч_а_с_т_ь_я, а сокращенно - всесчасами, следили за тем, чтобы каждый в
отдельности и все разом выражали полное удовлетворение и совершеннейшее
блаженство, что на практике оказалось крайне утомительным. Во время
краткого перерыва в фелицитологических маневрах удалось Трурлю и
Клапауциусу улизнуть из шеренги и спрятаться за забором. Затем, прижимаясь
к земле, как при артиллерийском обстреле, добежали они до дома Трурля и
для надежности спрятались на чердаке. Это было сделано вовремя, ибо и по
дальним окрестностям сновали уже патрули, прочесывая район в поисках
несчастных, огорченных и грустных, которых быстро обрабатывали прямо на
месте. Трурль, ругаясь на чем свет стоит, искал способ ликвидировать
последствия эксперимента, принявшего такой трагический оборот. Клапауциус
же хихикал в кулак. Не придумав ничего лучше, выслал Трурль в город,
скрепя сердце, отряд демонтажников, причем для большей надежности и в
огромном секрете от Клапауциуса так их запрограммировал, чтобы не могли
они попасться на удочки лозунгов, провозглашающих всеобщую
благожелательность и повсеместную взаимопомощь. Когда столкнулся этот
отряд со всесчасами, то только искры посыпались. Сражались фелиционеры за
дело всеобщего счастья геройски. Вынужден был Трурль послать
дополнительные отряды со сдвоенными тисками и клещами, и тогда перешла
стычка в нешуточный бой, настоящую войну, потому что сражались обе стороны
с огромным самопожертвованием, разя друг друга уже картечью и шрапнелью.
Когда же наконец вышли конструкторы во двор, то поле боя, освещенное
молодым месяцем, представляло собой печальное зрелище. В покрытом дымом
городе лежали тут и там не разобранные в спешке до конца фелиционеры,
продолжая и в своей механической агонии выражать крайнюю и непоколебимую
приверженность идее всеобщего добра. Трурль даже не пытался скрыть свое
лицо, искаженное гневом и отчаянием. Не понимал он совершенно, где же