"Станислав Лем. Дневник, найденный в ванне" - читать интересную книгу автора

Он снисходительно усмехнулся.
- Это второй этап,- объяснил он.- Шифр был сконструирован
так, чтобы его первичное декодирование давало в результате
нагромождение бессмыслиц. Это должно было бы подтвердить, что
первичное содержание исходной депеши не было шифром, что оно
лежит на поверхности и является тем, что вы до этого прочли.
- А на самом же деле...- поддержал я его.
Он кивнул.
- Сейчас вы увидите. Я принесу текст, еще раз пропущенный
через машину.
Бумажная лента выскользнула из ладони в квадратной
дверце. В глубине промелькнуло что-то красное. Прандтль заслонил
собой отверстие. Я взял ленту, которую он мне подал. Она была
теплой, не знаю только, почему: от прикосновения человека или
машины.
"Абрутивно канцелировать дервишей, получающих
барбимуховые сенкобубины от свящеротивного турманска показанной
вникаемости".
Таков был этот текст. Я помотал головой.
- И что вы намерены делать с этим дальше?
- На этой стадии заканчивается работа машины и начинается
человеческая. Крууух! - крикнул он.
- Нууу?
Вырванный из оцепенения жирный офицер застонал. Мутными,
словно затянутыми пеленой глазами он посмотрел на Прандтля, тот
бросил ему в лицо:
- Канцелировать!
- Нее,- проблеял толстый фальцетом.
- Дервишей!
- Бууу! Деее!
- Получающих!
- О... от...- стонал толстяк.
Слюни текли у него изо рта.
- Барбимуховые!
- Ве... ве... м-м... мууу... иску... искусственные м...
м! М! Хи! Хи-хи!
Толстяк зашелся неудержимым смехом, который перешел в
посинение его лица, тонувшее в наползающем на него жире. Он
рыдал, хватая ртом воздух, слезы текли у него из глаз и исчезали
в складках обвислых щек.
- Довольно! Крууух! - рявкнул капитан. Затем обратился ко
мне: - Осечка. Ложная ассоциация. Впрочем, почти весь текст вы
уже слышали.
- Текст? Какой текст?
- "Не будет ответа". Это все. Крууух!
Он повысил голос. Жирный офицер содрогался всей своей
затянутой в мундир тушей, вцепившись в стол толстыми, похожими
на колбаски пальцами. После окрика Прандтля он притих, с минуту
еще повизгивал, потом стал гладить обеими руками лицо, словно
хотел таким образом унять себя.