"Станислав Лем. Солярис" - читать интересную книгу автора

Кельвин. Прием.
Я прозевал важный момент появления планеты. Она распростерлась,
огромная, плоская; по размеру полос на ее поверхности я сориентировался,
что нахожусь еще далеко. А точнее, высоко, потому что миновал уже ту
невидимую границу, после которой расстояние до небесного тела становится
высотой. Я падал и чувствовал это теперь, даже закрыв глаза.
Подождав несколько секунд, я повторил вызов. И снова не получил
ответа. В наушниках залпами повторялся треск атмосферных разрядов. Их
фоном был шум, глубокий и низкий. Казалось, это был голос самой планеты.
Оранжевое небо в смотровом окне заплыло бельмом. Стекло потемнело. Я
инстинктивно сжался, насколько позволили пневматические бандажи, но в
следующую секунду понял, что это тучи. Они лавиной неслись вверх. Я
продолжал планировать, то ослепляемый солнцем, то в тени. Контейнер
вращался вокруг вертикальной оси, и огромный, как будто распухший,
солнечный диск равномерно проплывал мимо моего лица, появляясь с левой и
уходя в правую сторону. Внезапно сквозь шумы и треск прямо в ухо ворвался
далекий голос.
Станция Солярис - Кельвину, Станция Солярис - Кельвину. Все в
порядке. Вы под контролем Станции. Станция Солярис - Кельвину.
Приготовиться к посадке в момент нуль. Внимание, начинаем. Двести
пятьдесят, двести сорок девять, двести сорок восемь...
Отдельные слова падали, как горошины, четко отделяясь друг от друга;
похоже, что говорил автомат. Странно. Обычно, когда прибывает кто-нибудь
новый, да еще с Земли, все, кто может, бегут на посадочную площадку.
Однако времени для размышлений не было. Огромное кольцо, очерченное
вокруг меня солнцем, вдруг встало на дыбы вместе с равниной, летящей мне
навстречу. Потом крен изменился в другую сторону. Я болтался, как груз
огромного маятника. На встающей стеной поверхности планеты, исчерченной
грязно-лиловыми и бурыми полосами, я увидел, борясь с головокружением,
бело-зеленые шахматные квадратики - опознавательный знак Станции. В это
момент от верха контейнера с треском оторвался длинный ошейник кольцевого
парашюта, который громко зашелестел. В этом звуке было что-то невыразимо
земное - первый, после стольких месяцев, шум настоящего ветра.
Дальнейшее происходило очень быстро. До сих пор я только знал, что
падаю. Теперь я это увидел. Бело-зеленое шахматное поле стремительно
росло. Уже было видно, что оно нарисовано на удлиненном, китовидном
серебристо-блестящем корпусе с выступающими по боками иглами радарных
установок, с рядами более темных оконных проемов, что этот металлический
гигант не лежит на поверхности планеты, а висит над ней, волоча по
чернильно-черному фону свою тень - эллиптическое пятно еще более глубокой
черноты. Одновременно я заметил подернутые фиолетовой дымкой лениво
перекатывающиеся волны океана. Затем тучи ушли высоко вверх, охваченные по
краям ослепительным пурпуром, небо между ними было далекое и плоское,
буро-оранжевое. В смотровом окне заискрился ртутным блеском волнующийся до
самом дымного горизонта океан, тросы и кольца парашюта мгновенно
отделились и полетели над волнами, уносимые ветром, а контейнер начал
мягко раскачиваться особыми свободными движениями, как это бывает обычно в
искусственном силовом поле и рухнул вниз. Последнее, что я увидел, были
огромные решетчатые катапульты и два возносящихся, наверное, на высоту
нескольких этажей, ажурных зеркала радиотелескопов.