"Станислав Лем. Рассказ Пиркса" - читать интересную книгу автора

Двухмесячная охота кончилась, у меня на буксире было сто двадцать -
сто сорок тысяч тонн мертвого металла, и я шел в плоскости эклиптики на
Землю. Не по правилам? Ну, ясно! У меня не было горючего для
маневрирования, я ведь уже говорил. Приходилось тащиться без тяги больше
двух месяцев.
И тут случилась катастрофа. Нет, не метеоры - это ведь не в романе
происходило. Свинка. Сначала техник, обслуживавший реактор, потом оба
пилота сразу, а потом и остальные: морды распухли, глаза как щелки,
высокая температура, о вахтах уж и говорить не приходилось. Какой-то
взбесившийся вирус притащил на палубу Нгей, негр, который на нашей
"Жемчужине ночи" был коком, стюардом, экономом и еще там чем-то. Он тоже
заболел, а как же! Может, в Южной Америке у детей не бывает свинки? Не
знаю. В общем, у меня оказался корабль без экипажа.
Остались на ногах лишь телеграфист да второй инженер; но телеграфист
с утра, прямо к завтраку, напивался. Собственно, не совсем напивался - то
ли голова у него была такая крепкая, то ли он тянул понемножку, но в общем
двигался он вполне прилично, даже когда не было силы тяжести (ее не было
почти все время, не считая поправок курса). Алкоголь сидел у него в
глазах, в мозгу, и каждое свое распоряжение, каждый приказ мне приходилось
неустанно контролировать. Я мечтал о том, как я его отколочу, когда мы
приземлимся; на ракете я не мог себе этого позволить, да и вообще - как
будешь бить пьяного? В трезвом состоянии это был зауряднейший тип,
опустившийся, недомытый, и у него была милая привычка ругать самыми
мерзкими словами то одного, то другого - при помощи азбуки Морзе. Ну да,
сидит себе за столом в кают-компании и выстукивает пальцем; его раза два
чуть не избили, все ведь понимали морзянку, а припрешь к стенке - он
божится, что это у него такой тик. От нервов. Что это само собой
получается. Я ему велел прижимать локти, так он вел передачу ногой или
вилкой - художник был в своем роде.
Единственным вполне здоровым и нормальным человеком был инженер. Да,
но оказалось, знаете ли, что он инженер-дорожник. Нет, правда. С ним
подписали контракт, потому что он согласился на половинный оклад, и агенту
это было вполне достаточно, а мне и в голову не пришло экзаменовать его,
когда он явился на борт. Агент только спросил его, разбирается ли он в
машинах. Он сказал, что да; ведь он и вправду разбирался в машинах - в
дорожных. Я велел ему нести вахту. Он планету от звезды не мог отличить.
Теперь вы уже более или менее понимаете, каким образом Ле Манс делал
большие дела. Правда, я тоже мог оказаться командиром подводной лодки; и,
если б можно было, я, наверное, разыграл бы эту роль и заперся в своей
каюте. Но я не мог этого сделать. Агент не был сумасшедшим. Он рассчитывал
если не на мою лояльность, то на мой инстинкт самосохранения. Я ведь хотел
вернуться на Землю; сотня тысяч тонн в пространстве ничего не весит, и
если избавишься от груза, то скорость не увеличится ни на миллиметр в
секунду; ну а я был не таким уж строптивым, чтобы сделать это просто так.
Вообще-то мне и такие мысли приходили в голову, когда я по утрам
таскал то одному, то другому вату, мази, бинты, спирт, аспирин; только и
было у меня удовольствия, что эта книжка о любви в пространстве, среди
метеоритных тайфунов. Я некоторые абзацы перечитал по десять раз. Там были
все ужасные происшествия, какие только возможно представить, - электронные
мозги бунтовали, у пиратских агентов передатчики были вмонтированы в