"Станислав Лем. О сверхчувственном познании." - читать интересную книгу автора

в начале сеанса процент угадывания был выше вероятностного, но
все же не слишком высок; примерно на середине часового сеанса
попадания учащались, а затем довольно быстро их число падало до
чисто вероятностного уровня. Некое умение как бы пробуждалось,
нарастало и усиливалось, а в конце опыта исчерпывалось словно от
утомления, вызванного постоянной сосредоточенностью.
Правда, все эти данные (а испытуемыми были преимущественно
студенты, которым платили за участие в сеансах, то есть люди
заинтересованные) не прогрессировали. Райну вроде бы удалось
однажды найти человека, который отгадывал почти 90% всех карт, а
вероятность такого чисто случайного совпадения просто
астрономически низка (если все время брать по две все время
перетасовываемые колоды и выкладывать из каждой колоды по одной
карте, то понадобилось бы ждать миллионы лет, пока по чистой
случайности карты обоих рядов совпадут на 90%). Но в лабораторных
условиях такой феномен никогда больше не повторился, и речь может
идти только об отклонениях от вероятностного распределения,
правда, отклонениях, импонирующих любому естествоиспытателю, -
порядка 1:10 000 или даже 1:100 000, но эти явления обладали бы
доказательной силой только в длительных сериях опытов. В
отдельной же серии обычно было не больше, чем 7, 8, изредка 9
угаданных карт из 25, в то время как среднее ожидаемое равно
пяти. Я так подробно останавливаюсь на этом, потому что это
единственные полностью надежные, не подлежащие сомнению научные
данные, которыми мы на сегодняшний день располагаем. Ничего более
значительного с тех пор не было продемонстрировано столь
неопровержимо. Когда студенты измучились, фонды, предназначенные
на исследования, иссякли, а вместе с ними и первоначальный
энтузиазм экспериментаторов, все понемногу распалось само собой.
Наиболее радикальную гипотезу, отрицающую существование всех
вообще сверхчувственных явлений в контексте исследований школы
Райна, выдвинул англичанин, довольно эксцентричный мыслитель и в
какой-то степени философ науки, Спенсер Браун. Он утверждал, что
то, что наблюдается в описанных выше исследованиях, вовсе не
реальные явления и не феномены сверхчувственного познания, но
совершенно пустые, лишенные какого-либо субстрата длинные
вероятностные серии. Именно такие серии, говорил Браун, имеют
тенденцию к развитию отклонений от среднего вероятностного
значения, отклонений, которые сперва появляются, а потом
исчезают. Грубо и обиходно говоря, здесь имеют место редкие
случаи или, вернее, исключительные совпадения, за которыми
абсолютно ничего не стоит, так же как ничего не стоит за
восьмикратно подряд выпадающим в рулетке красным цветом.
Пожалуй, в этой аргументации есть доля истины. Случаи,
крайне маловероятные статистически, бывают с каждым человеком, но
обращают на себя внимание только при особых обстоятельствах.
Недавно, будучи на книжной ярмарке во Франкфурте, я договорился с
одним американцем о встрече, но заблудился среди павильонов (а
это настолько большая территория, что посетителей по ней возят
автопоезда) и понял, что не найду его на условленном месте,