"Станислав Лем. Кибериада. Путешествие первое А, или Электрувер Трурля" - читать интересную книгу автора

потом, наконец, прабледнотика, который родил бледнотика, от которого
пошла машина, и так летели эоны и тысячелетия в шуме электрических
разрядов и токов; а когда моделирующая машина становилась тесной для
следующей эпохи, Трурль мастерил к ней приставку, пока из этих
пристроек не образовалось нечто вроде городка из перепутанных проводов
и ламп, в мешанине которых сам черт сломал бы себе ногу. Трурль,
однако, как-то выходил из положения, и только два раза пришлось ему
переделывать работу заново: первый раз, к сожалению, с самого начала,
так как получилось у него, будто Авель убил Каина, а не Каин Авеля
(перегорел предохранитель в одном из контуров), в другом же случае
возвратиться следовало всего на триста миллионов лет, в среднюю
мезозойскую эру, так как вместо прарыбы, которая родила праящера,
который родил прамлекопитающего, который родил праобезьяну, которая
родила прабледнотика, получилось нечто настолько странное, что вместо
бледнотика вышел у него бегемотик. Кажется, муха залетела в машину и
испортила суперскопический переключатель причинности. Не считая этого,
все шло как по маслу, просто на удивление. Смоделированы были
средневековье, и древность, и эпоха великих революций, так что машину
порой бросало в дрожь, а лампы, моделирующие наиболее важные успехи
цивилизации, приходилось поливать водой и обкладывать мокрыми
тряпками, чтобы прогресс, моделируемый в таком бешеном темпе, не
разнес их вдребезги. Под конец двадцатого века машина вдруг начала
вибрировать наискось, а потом затряслась вдоль -- и все это неизвестно
почему. Трурль весьма этим огорчился и даже приготовил немного цемента
и скрепы на тот случай, если вдруг она станет разваливаться. К
счастью, обошлось без этих крайних мер; перевалив за двадцатый век,
машина помчалась дальше без сучка без задоринки. Тут пошли наконец,
каждая по пятьдесят тысяч лет, цивилизации абсолютно разумных существ,
которые породили и самого Трурля, и катушки смоделированного
исторического процесса так и летели в приемник одна за другой, и было
этих катушек столько, что если забраться на верхотуру и посмотреть в
бинокль -- просто конца не было этим свалкам; а ведь все только для
того, чтобы запрограммировать какого-то там виршеплета, пусть даже и
самого распрекрасного! Таковы уж последствия научного азарта. Наконец
программы были готовы; оставалось выбрать из них самое существенное,
ибо в противном случае обучение электропоэта затянулось бы на много
миллионов лет.
Две недели подряд вводил Трурль в своего будущего электропоэта
общие программы; потом наступила настройка логических, эмоциональных и
семантических контуров. Уже было собрался он пригласить Клапауция на
пробное испытание, но раздумал и сначала запустил машину в
одиночку. Та немедля прочла доклад о полировке кристаллографических
шлифов для вводного курса малых магнитных аномалий. Пришлось ослабить
логические контуры и усилить эмоциональные; сперва машину одолел
приступ икоты, затем припадок истерии, наконец, она с большим трудом
пробормотала, что жизнь ужасна. Он усилил семантику и смастерил
приставку воли; тогда она заявила, что отныне он должен ей
подчиняться, и приказала достроить ей еще шесть этажей к девяти
имеющимся, чтобы она могла на досуге поразмыслить о сущности
бытия. Вставил он ей философский глушитель; после этого она вообще