"Станислав Лем. Кибериада (Авт.сб. "Непобедимый. Кибериада")" - читать интересную книгу автора

шарик, увидел, что он красен, как свекла, из чего было понятно, что Трурль
подобным же образом действует у короля Безобразика.
Вскоре король приказал Клапауциусу переделать один пехотный взвод.
Маленькое это подразделение соединилось духом, крикнуло: "Бей, рубай!" -
и, ринувшись с холма на три эскадрона до зубов вооруженных королевских
кирасиров под руководством шести преподавателей Академии Генерального
Штаба, разнесло их в пух и прах. Сильно опечалились все маршалы, генералы
и адмиралы, ибо король немедленно их уволил в отставку и, полностью
уверовав в коварное изобретение, велел Клапауциусу переделать всю армию.
И начали фабрики оружейные днем и ночью выдавать вагоны штепселей и
розеток, которые привинчивали, куда следует, во всех казармах. Клапауциус
ездил на инспекцию из гарнизона в гарнизон и получал от короля массу
орденов. Трурль, о том же хлопочущий в государстве Безобразика, ввиду
прославленной экономности этого монарха вынужден был довольствоваться
пожизненным титулом Великого Продавца Родины. Итак, оба государства
готовились к военным действиям. В мобилизационной лихорадке приводили в
порядок как обычное оружие, так и ядерное, начищая с рассвета до сумерек
аэропланы и атомы, чтобы они сверкали согласно уставу. Оба конструктора,
которым уже, собственно, нечего было делать, начали украдкой упаковывать
вещи, чтобы встретиться, когда придет пора, в условном месте, у ракеты,
оставленной в лесу.
Тем временем всякие чудеса творились в казармах, особенно пехотных.
Солдат незачем было муштровать и незачем было делать перекличку, чтобы
установить количество присутствующих, - ведь никто не спутает свою правую
ногу с левой и не начнет считать, чтобы удостовериться, что его - раз.
Радостно было смотреть, как новые части маршировали, как проделывали
"Налево кругом!" и "Смирно!". Однако же после упражнений роты начинали
переговариваться и через открытые окна казарменных бараков наперебой
перекрикивались о понятии когерентной истины, о суждениях аналитических и
синтетических a priori либо о бытии как таковом, поскольку до этого уже
дошел коллективный разум. Домыслились потом и до философских концепций,
так что один саперный батальон дошел до абсолютного солипсизма и заявил,
что, кроме него, ничто реально не существует. Поскольку из этого
следовало, что не существует ни монарх, ни противник, батальон этот
пришлось потихоньку рассоединить и рассредоточить по частям, стоящим на
позициях эпистемологического реализма. Примерно в это же время в
государстве Безобразика шестая десантная дивизия перешла от упражнений по
приземлению к мистическим упражнениям и, утопая в созерцании, чуть не
утонула в ручье; неизвестно в точности, как это все произошло, но
достаточно сказать, что именно тогда и была объявлена война, и армии,
громыхая железом, начали с обеих сторон медленно придвигаться к границе.
Закон Гарганциана действовал с неумолимой точностью. Когда одно
подразделение соединялось с другим, пропорционально возрастало и
эстетическое чутье, достигая максимума на уровне дивизии; стройные ряды
такой дивизии способны были броситься по бездорожью в погоню за пестрой
бабочкой, а когда моторизованный корпус имени Многолимуса подступил к
вражьей крепости, которую надлежало взять штурмом, то план наступления,
начертанный за ночь, оказался превосходной зарисовкой этой крепости,
выполненной вдобавок в абстракционистском духе, совершенно противоречащем
армейским традициям. На уровне артиллерийских корпусов проявлялось главным