"Станислав Лем. Ананке (Пиркс на Марсе)" - читать интересную книгу автора

Разумеется, можно было бы и на этот счет строить гипотезы: может, нужна
некая смесь расстояния и оптического увеличения, объективного хаоса и
субъективного стремления к упорядоченности; следов того, что, возникая из
мутного пятнышка в окуляре и все время оставаясь за гранью доступности для
восприятия, на какие-то мгновения все же почти переступало эту грань, то
есть требовалась хотя бы малейшая опора для мечтаний - и тогда была бы
написана эта, заранее вычеркнутая, глава астрономии.
Целые поколения ареологов требовали от планеты, чтобы она стала на
чью-то сторону, как полагается в честной игре, - и уходили из жизни,
нерушимо веря, что это дело попадет наконец к подлинно компетентным судьям
и будет решено окончательно, справедливо и бесспорно. Пиркс понимал, что
все они, хоть и по-разному, почувствовали бы себя обманутыми и
разочарованными, если б получили такие обстоятельные разъяснения по этому
поводу, какие суждено было получить ему. В этом разъяснении,
перечеркивающем все вопросы и ответы, в полнейшей несостоятельности всех
гипотез и суждений о загадочном объекте был какой-то горький, но важный,
жестокий, но полезный урок, который - Пиркса вдруг осенило - имел связь с
тем, что здесь произошло и над чем он ломал голову.
Связь между старинной ареографией и гибелью "Ариэля"? В чем же она
состоит? И как следовало бы истолковать это неясное, но неотвязное
ощущение?
Этого Пиркс не знал. Однако он понимал, что не сможет сейчас, среди
ночи разгадать, в чем заключается связь между столь непохожими друг на
друга, столь отдаленными явлениями, и уже не сможет забыть о ее
существовании. Надо пока что отоспаться.
Гася свет, он подумал еще, что Романи - человек, гораздо более богатый
духовно, чем можно было предположить. Эти книги были его личной
собственностью, а ведь каждый килограмм личных вещей, привозившихся на
Марс, вызывал ожесточенные споры; предусмотрительная администрация Проекта
поразвешивала на земном космодроме инструкции и воззвания к
добропорядочности сотрудников, где объяснялось, как вредно для общего дела
загружать ракеты излишним балластом. От людей добивались разумного
поведения, а сам Романи - как-никак руководитель Агатодемона - нарушил эти
предписания и правила, привезя несколько десятков килограммов абсолютно
лишних книг. И зачем, собственно? Ведь нечего было и думать о том, что он
сможет здесь читать эти книги.
Уже засыпая, Пиркс усмехнулся в темноте, поняв, чем оправдано
присутствие этого библиофильского старья под колпаком марсианского
Проекта. Конечно, никому тут дела нет до этих книг, до всех этих
отвергнутых евангелий и пророчеств. Но казалось справедливым, более того,
необходимым, чтобы запечатленные мысли людей, отдавших лучшие силы души
загадке красной планеты, оказались тут, на Марсе, уже после полного
примирения самых заядлых противников. Они это заслужили. А Романи, который
это понимал, был человеком, достойным доверия.
Пиркс проснулся в пять утра; после мертвого сна он сразу отрезвел,
словно вылез из холодной воды, и, имея некоторое время в своем
распоряжении, отвел себе пять минут, как нередко делал, - стал размышлять
о командире погибшего корабля. Он не знал, мог ли Клайн спасти "Ариэля" и
тридцать человек команды, но не знал также, пытался ли Клайн это сделать.
Клайн был из поколения рационалистов - они подлаживались к своим