"Победа в Арктике" - читать интересную книгу автора (Смит Питер)

Глава 4. Флот призраков

I

Если массированную атаку торпедоносцев можно было сравнить с жестким крюком справа в челюсть, то сосредоточенные на пути конвоя подводные лодки представляли не менее смертоносный левый кросс. Следует помнить, что немцы имели в запасе возможность нанести последний удар, который решил бы судьбу конвоя, так как в норвежских фиордах стояли на якорях тяжелые корабли германского флота.

Уроки конвоя PQ-17 казались настолько очевидными, что британские штабисты даже не допускали возможности, что немцы придут к каким-то иным выводам. А выводы были нехитрыми — одна лишь угроза вмешательства германских линкоров привела к уничтожению большей части конвоя. Как мы уже видели, само присутствие Боевой эскортной группы эсминцев было следствием необходимости прикрыть конвой соединением, имеющим мощное торпедное вооружение, чтобы предотвратить атаку германских кораблей.



Англичане имели все основания предполагать, что немецкий флот, воодушевленный успехом операции против PQ-17, использует первую же представившуюся возможность нанести удар, двинув в бой тяжелые корабли, пока моральный дух экипажей остается на высоком уровне. Наверняка совместная операция трех видов оружия: большой группы подводных лодок, усиленной авиагруппы и надводных кораблей, сделала бы защиту конвоя практически невозможной. Сложно предугадать, сумел бы даже усиленный эскорт выдержать удар такой силы.

Поэтому английское командование постаралось как можно точнее оценить численность немецкого флота в Норвегии и вероятность того, что он будет пущен в ход при атаке PQ-18. Результаты использования немецких надводных кораблей в течение первых 3 лет войны были откровенно плохими. После войны этому была дана масса объяснений, но все сводилось к одному — виноват Гитлер. Его приказ вступать в бой, только если англичане многократно уступают в силах, его постоянные страхи и озабоченность в отношении линкоров, находящихся в море, его вмешательство в планирование и руководство операциями, разумеется, превращались в тяжкие кандалы на руках адмиралов.

Гитлер был до мозга костей сухопутным существом. На него произвела огромное впечатление роль, которую сыграл Королевский Флот в создании Британской империи. Он видел, что все попытки кайзера бросить вызов этому столетия лелеемому превосходству оказались совершенно бесполезны и смехотворны. Гитлер всегда считал, что не следует воевать с Британией и ее империей, ему совершенно не требовалась война такого размаха. Его воображению представлялась Европа, в которой доминирует Германия, поддерживающая дружеские отношения с Великобританией. Гитлер хотел использовать ее всемирное влияние, ее роль связующего звена и одновременно бастиона между Востоком и Западом. Поэтому не удивительно, что, когда фюрер был вынужден столкнуться с ее морской мощью, его начало глодать постоянное беспокойство за судьбу своего современного, но слишком маленького флота.

Однако его страхи и его приказы не могут считаться единственным оправданием беспомощных действий германского флота в годы Второй Мировой войны. Каждый отдельный корабль был лучше британского корабля соответствующего класса. Немецкие линкоры и крейсера были на треть крупнее, лучше забронированы, имели более высокую скорость и более мощное зенитное вооружение. Их легкие силы, эсминцы и торпедные катера, также превосходили британские корабли. Но раз за разом отсутствие агрессивности и недостаточный боевой дух сковывали действия этих кораблей в бою. Обе битвы у Нарвика, робкое поведение «Графа Шпее», нерешительные вылазки «Шарнхорста» и «Гнейзенау» в Атлантику в 1941 году являлись хорошими примерами робости и откровенной трусости.

Конечно, можно вспомнить несколько несомненных стратегических успехов. Потопление «Худа»[4] и прорыв через Ла-Манш являются наиболее яркими примерами. Здесь немцы проявили предприимчивость и смелость, которые принесли им победу, несмотря на неблагоприятное соотношение сил. Справедливость убеждения Гитлера, что Великобритания в принципе не в состоянии гибко отреагировать на внезапные и смелые операции была доказана в Норвегии, при прорыве через Ла-Манш и в других случаях.

Поэтому обычно неуверенные действия не могли служить гарантией, что немцы не используют свои тяжелые корабли, даже несмотря на усиленный эскорт.

Поэтому план операции предусматривал для конвоя прорыв с боем, и в этом случае предполагалось оказать помощь эскорту. По имевшимся перед началом операции сведениям разведки, в Северной Норвегии находились линкор «Тирпиц», карманный линкор «Адмирал Шеер», тяжелый крейсер «Хиппер», легкий крейсер «Кёльн» и 7 больших эсминцев. Все эти корабли были мощными боевыми единицами, превосходящими своих английских противников. И все они могли принять участие в операции.

«Тирпиц» имел водоизмещение около 42000 тонн и был вооружен 8–381-мм орудиями против 35000 тонн и 10–356-мм орудий британских линкоров типа «Кинг Георг V». Кроме того, «Тирпиц» был гораздо лучше защищен. «Шеер» имел водоизмещение 14000 тонн и был вооружен 6–280-мм орудиями. «Хиппер» при таком же водоизмещении имел вооружение 6–203-мм орудий. Оба они намного превосходили британские тяжелые крейсера. «Кёльн» был маленьким и старым кораблем, но его 150-мм орудия были гораздо мощнее крошечных 114-мм орудий «Сциллы». Немецкие эсминцы были вооружены 150-мм и 127-мм орудиями, поэтому теоретически они намного превосходили английские.

Существовала возможность, что все эти корабли атакуют конвой, поэтому адмирал Тови приготовил несколько линий обороны.

Принятый им план в нескольких важных пунктах отличался от предыдущих конвойных операций. Вместо того, чтобы полагаться на соединение дальнего прикрытия из линкоров вместе с авианосцем и крейсерское соединение ближнего прикрытия, адмирал Тови радикально изменил эту диспозицию. Пример PQ-17 показал, что немцы способны пойти на риск и выйти в море, несмотря на присутствие таких сил. Выбранная ими точка атаки наверняка будет находиться в восточной части Баренцева моря, поэтому на первый план выходит отражение угрозы именно в этом районе. Поэтому Боевая эскортная группа эсминцев прежде всего предназначалась для защиты конвоя от германских линкоров, хотя, как мы видели, она принесла пользу и при отражении атак самолетов и подводных лодок.

Под общим командованием адмирала Барнетта, державшего флаг на «Сцилле», находились 16 эсминцев из 4 различных флотилий. Они были разделены на 2 группы. Группа «А» состояла из кораблей 6-й и 17-й флотилий эсминцев, а группа «В» — из кораблей 3-й и 8-й флотилий. Это лучше изобразить в виде таблицы: «Сцилла» флаг командующего эсминцами Флота Метрополии Группа «А» 17-я флотилия «Онслоу», «Оффа», «Онслот», «Оппортюн» 6-я флотилия «Ашанти», «Сомали», «Эскимо», «Тартар» Группа «В» 3-я флотилия «Милн», «Метеор», «Мартин», «Марн» 8-я флотилия «Фолкнор», «Фьюри», «Интрепид», «Импалсив» Адмирал Барнетт составил детальный план действий на случай появления немецких кораблей. Для его реализации 16 эсминцев были разделены на 8 временных дивизионов. И снова это лучше представить таблицей: 5-й дивизион «Милн», «Метеор» 6-й дивизион «Мартин», «Марн» 15-й дивизион «Фолкнор», «Фьюри» 16-й дивизион «Интрепид», «Импалсив» 33-й дивизион «Онслоу», «Оффа» 34-й дивизион «Онслот», «Оппортюн» 11-й дивизион «Ашанти», «Сомали» 12-й дивизион «Эскимо», «Тартар» Как только бой с немецкими кораблями станет неизбежным, адмирал Барнетт должен отдать специальный приказ — кодовое слово «STRIKE». После этого эсминцам следует немедленно присоединиться к командирам своих флотилий. Всё охранение должно перестроиться.

«Фолкнор» и «Милн» должны покинуть свои позиции в голове конвоя и перейти на левый и правый фланги конвоя соответственно. Эсминцы 8-й и 3-й флотилий должны последовать за своими лидерами. «Ашанти» и «Онслоу» предполагалось оставить на прежних местах — на левом и правом флангах, но их флотилии должны пристроиться к лидерам.

Остальные эскортные корабли под командованием капитана 2 ранга Рассела на «Малькольме» должны восстановить кольцо охранения. В случае атаки немецких кораблей ближайшая флотилия ставит дымовую завесу, а находящаяся рядом с ней перестраивается для торпедной атаки под прикрытием дыма. Остальные флотилии поддерживают атаку.

Если бы немцы атаковали с двух направлений, то дымовую завесу следовало ставить уже двум флотилиям, а оставшаяся пара должна атаковать. В этом случае поддержать атаку было бы уже некому, если только командир не сочтет необходимым привлечь к атаке 3 эсминца непосредственного сопровождения конвоя. «Малькольм», «Акейтес» и «Амазон» еще сохранили по 4 торпедных аппарата и могли принести некоторую пользу. Но 2 маленьких «Ханта», сопровождавших «Авенджер», торпедных аппаратов не имели и могли проводить только ложные атаки.

Тем временем конвой должен отвернуть из-под удара под прикрытием дымовой завесы, которую ставил походный эскорт. В этом случае германские корабли были бы вынуждены проходить сквозь дым, рискуя нарваться на залп из 76 торпед, который мог дополнить огонь множества 120-мм, 114-мм и 102-мм орудий. Это был бы не слишком прочный барьер, но раньше в нескольких случаях он уже удерживал противника. Поэтому можно смело сказать, что ни один из русских конвоев еще не имел столь надежной защиты.

Однако это не потребовалось. История действий эсминцев ограничилась историей сопровождения конвоя. Но все эти корабли представляли собой лишь первую линию обороны. При этом они были далеко не единственными кораблями, которые Королевский Флот привлек к этой операции.

Линейные корабли были переведены в Акурейри, Исландия. Этот порт использовался в качестве передовой базы в течение всей операции. В эскадре заместителя командующего Флотом Метрополии вице-адмирала сэра Брюса Фрезера находились линкоры «Энсон» (флагман) и «Дьюк оф Йорк», легкий крейсер «Ямайка» и те эсминцы, которые удалось отыскать. «Кинг Георг V», третий современный линкор, отсутствовал, так как адмирал Тови решил оставить его в Скапа Флоу. Отсюда командующий Флотом Метрополии руководил операцией, одновременно имея прямую телефонную связь с Адмиралтейством. Отсюда было удобнее следить за всеми передвижениями кораблей и соединений.

Первый период операции начался в Акурейри 10 сентября, когда туда прибыли оба линкора и крейсер в сопровождении эсминцев «Кеппел», «Кэмпбелл» и «Маккей», которыми командовал капитан 2 ранга Джекки Брум. «Бульдог» и «Веномес», вышедшие вместе с ними из Скапа, отправились в Хваль-фиорд, чтобы действовать вместе с 18-й эскадрой крейсеров, о которой мы еще расскажем.

В Акурейри Фрезера встретили эсминец «Монтроз» и эскортный миноносец «Брамхэм». Так как эта стоянка была уязвимой для атак подводных лодок, эсминцы и имевшиеся траулеры начали патрулирование. Им помогали американские патрульные самолеты с базы в Акурейри. В воздухе постоянно дежурила четверка американских истребителей с авиабазы Мельгерди.

Во второй половине дня 11 сентября вице-адмирал Фрезер вывел свою эскадру в море. Тяжелые корабли сопровождали «Кеппел», «Монтроз», «Кэмпбелл» и «Брамхэм». Фрезер намеревался выйти в точку примерно в 100 милях к востоку от острова Ян Майен, что было почти на пределе дальности плавания эсминцев. Однако рано утром на следующий день эскадру заметили 2 немецких гидросамолета BV-138. Они улетели, когда появилась «Каталина» противолодочного патруля. Когда немцы исчезли, Фрезер взял курс на северо-восток и оказался к северу от острова, стараясь держаться как можно ближе к конвою. Одновременно он избавился от немецких самолетов перед тем, как повернуть обратно в Исландию.

Адмирал Фрезер полагал, что поворот на северо-восток после того, как он был замечен, и последующее исчезновение британских линкоров окажут на немцев сдерживающее действие. Самая дальняя точка его маршрута находилась примерно в 60 милях к северу от острова Ян Майен. В понедельник 14 сентября флот вернулся в Исландию, попав в густой туман. Здесь начались мучения адмирала Фрезера, так как он видел слабость ПЛО стоянки. В море он чувствовал себя гораздо безопаснее.

В субботу 19 сентября линкоры и крейсер снова вышли в море вместе с эсминцами «Кеппел», «Монтроз», «Броук», «Кэмпбелл» и «Маккей» (по случайному совпадению — все лидеры флотилий). Они должны были прикрыть переход обратного конвоя QP-14.

20 сентября эскадра снова шла на северо-восток сквозь полосы тумана до вечера, а потом повернула на юго-запад, когда стало известно, что QP-14 идет с опережением графика. На следующее утро были получены радиограммы, из которых следовало, что немецкие подводные лодки находятся возле Акурейри, ожидая возвращения английской эскадры. Поэтому адмирал Фрезер решил идти в Хваль-фиорд и пройти через Датский пролив, чтобы обойти с севера возможные минные заграждения. Хотя он понимал, что наличие айсбергов будет означать дополнительную опасность, это было лучше, чем пересекать район минных заграждений. Сам Фрезер позднее вспоминал:

«Это была крайне неприятная ночь. С северо-востока налетел шторм. Радар обнаруживал многочисленные айсберги как раз вовремя, чтобы мы могли обойти их. Но по крайней мере один раз пришлось резко изменить курс без всяких предупреждений, чтобы обойти большой кусок пакового льда. Он был гораздо ниже айсберга, и обнаружить его можно было лишь визуально и то с большим трудом».

Читая между строк, можно понять, что поход получился довольно нервным. И если линкоры нашли айсберги довольно опасными, то что говорить об эсминцах с их жестяными корпусами.

Впрочем, ни один из кораблей не пострадал, и на следующий вечер эскадра прибыла в Хваль-фиорд, благополучно сыграв свою роль в обеспечении безопасности обоих конвоев. Адмирал Фрезер считал, что цель выхода была достигнута, после того как его соединение было замечено немцами.

Крейсерское соединение прикрытия также в это время находилось в море, однако его действия были осложнены двумя факторами. Прежде всего, адмирал Тови считал слишком рискованным посылать эти крейсера в районы к востоку от острова Медвежий, где они могли быть атакованы вражескими самолетами и кораблями. По мнению Тови, этот риск был неоправданным. Вторым фактором была необходимость доставить припасы на Шпицберген (операция «Геарбокс И»). Предполагалось сделать это, пока немецкие самолеты будут заняты конвоем, поэтому крейсерское соединение должно было обеспечивать переход QP-14 к западу от Шпицбергена.

Крейсерская эскадра состояла из тяжелых крейсеров «Норфолк» (флаг вице-адмирала С. С. Бонхэм-Картера), «Саффолк», «Лондон» и «Камберленд», легкого крейсера «Шеффилд» и эсминцев «Бульдог», «Эклипс» и «Веномес». Позднее к ним добавился «Амазон», который вернулся в Исландию после первых приключений.

От этой эскадры отделились «Камберленд», «Шеффилд» и «Эклипс», которые должны были доставить грузы в Баренцбург. Эта операция прошла совершенно гладко, и адмирал Тови позднее отдал должное командам, быстро выгрузившим на берег большое количество грузов.

Так тяжелые корабли Королевского Флота сыграли свою старую и незаметную роль поддержки конвоя. Они постоянно находились в тени, за что иногда даже подвергались насмешкам. Но именно благодаря их невидимой поддержке конвои вели свою собственную войну и побеждали в ней. Зато большую активность при защите конвоя PQ-18 проявила «Молчаливая служба». Подводные лодки, такие же незаметные и тихие, оказались важным звеном в сложной сети, сплетенной вокруг 40 транспортов и их экипажей.

II

Когда мы говорим «подводная лодка», то сразу вспоминаем Макса Хортона. Для многих военных моряков Макс Хортон и был подводным флотом. Наверняка он был величайшим из подводников, а его подвиги в годы Первой Мировой войны стали легендарными.[5] В 1940 году все с огромным удовлетворением восприняли его назначение на пост командующего подводными силами. Вскоре его неистощимая энергия, огромный опыт и трезвый ум стали приносить плоды.

Первый Морской Лорд адмирал Дадли Паунд сказал ему, что этот пост обычно занимал контр-адмирал, а Хортон имел звание вице-адмирала. На это последовал типичный для Хортона ответ: «Меня совершенно не беспокоит старшинство, пока у меня будут развязаны руки!»

И ему дали полную свободу действий. Одним из первых мероприятий Хортона стал перенос штаба из Абердура в графстве Файф в Лондон. Его крайне беспокоили вопросы взаимодействия с Морским штабом и Береговым Командованием КВВС, которое он считал совершенно необходимым для действий лодок. С другой стороны, он совсем не желал тонуть в затхлом лабиринте Адмиралтейства, что неизбежно лишило бы его той самой свободы рук. Хортон нашел компромисс, разместив свой штаб в Свисс-коттедже в Нортуйзе. Это было просто идеальное место, находившееся на полпути между Адмиралтейством в центре Лондона и штабом Берегового Командования, расположенном на окраине города в Нортвуде. Теперь Хортон имел надежную связь с обоими.

Планы Макса Хортона могли быть просто идеальными, но у него имелось слишком мало сил. Для обеспечения перехода конвоя PQ-18 он задействовал все лодки Флота Метрополии — 3-ю, 5-ю и 9-ю флотилии. Но даже при этом Хортон сумел наскрести всего 11 подводных лодок, в том числе только что сошедший со стапелей «Шекспир», для которого это был первый боевой поход. Подводные лодки «Юник» и «Анривалд» были отправлены в море после капитального ремонта.

Эти лодки были распределены следующим образом: Группа эскорта конвоя Р-614, Р-615 Группа прикрытия «Шекспир», «Юник», «Анривалд» Патрульная группа «Трибьюн», «Тайгрис», «Стёрджен», «Аншейкн», «Уредд» Заградитель «Рюби» Из этих 11 лодок 2 принадлежали союзникам: «Уредд» была английской лодкой типа «U», которой командовал лейтенант норвежского флота P. O. Рорен, а «Рюби» входила в состав флота Свободной Франции, и ею командовал капитан 3 ранга Руссело. «Рюби» базировалась в Данди и проводила минные постановки у немецкого побережья, когда в июне 1940 года рухнула Франция. По личной просьбе адмирала Хортона экипаж решил присоединиться к Свободной Франции и продолжать сражаться. Так поступили лишь немногие французские корабли.

Остальные 9 английских лодок принадлежали 3 разным типам. Лодки типа «Т» лучше других подходили для действий в северных водах, так как были крупнее лодок типа «U». Они имели надводное водоизмещение 1090 тонн и подводную скорость всего 9 узлов. Лодки были вооружены одним 102-мм орудием и 11 торпедными аппаратами. Их экипаж составляли 59 человек. Лодки типа «U» были спроектированы для действий в прибрежных районах и отличились на Средиземном море. Они имели водоизмещение 540 тонн, подводную скорость 9 узлов и экипаж из 31 человека. Лодки были вооружены одним 76-мм орудием и 4 торпедными аппаратами. Об этой небольшой скорости следует помнить при рассмотрении действий лодок. К 1942 году они не слишком отличалась от лодок Первой Мировой войны, и их характеристики были весьма скромными.

Р-614 и Р-615 были уникальными в том плане, что не предназначались для Королевского Флота. Эти лодки строились на верфи «Виккерс-Армстронг» в Баррой для Турции, когда началась война. Поэтому они были конфискованы английскими властями и включены в состав флота. Они принесли много пользы, действуя в составе полярных конвоев, а потом были переведены в качестве учебных кораблей на юг во Фритаун. Они так и не получили имен. В тот период Адмиралтейство вдруг решило не давать лодкам названий, ограничившись бортовыми номерами. Но это было крайне неодобрительно встречено экипажами, и Уинстон Черчилль приказал в будущем всем лодкам присваивать имена. Это было сделано немного позднее, но часть лодок так и погибла безымянными. Во время этой операции «Аншейкн», «Анривалд» и «Шекспир» еще не получили названий, но для простоты мы их все-таки используем.[6]

Как мы уже видели, Группа эскорта конвоя присоединилась к PQ-18 севернее Исландии. Она должна была сопровождать конвой до входа в Белое море, а потом самостоятельно следовать на базу в Полярное. Однако потом было решено перевести эти лодки в состав конвоя QP-14, чтобы сопровождать его на обратном пути в Исландию.

Группа прикрытия должна была обеспечить раннее обнаружение немецких кораблей. Она была развернута по широкой дуге к северу от берегов Норвегии, прикрывая маршрут следования обоих конвоев. Хотя это соединение было слишком маленьким, его можно было усилить лодками Патрульной группы, если бы немецкие корабли вышли из Нарвика на север.

Задачей Патрульной группы была атака немецких кораблей, если они попытаются перейти из Нарвика в свои оперативные базы на севере. К сожалению, подводный заградитель «Рюби» смог принять участие лишь в завершающей фазе операции, поэтому было решено отправить его патрулировать у Лофотенских островов. В этом случае он мог поставить мины на пути германских кораблей, возвращающихся в Нарвик после операции. Хотя это сильно напоминало попытку закрыть дверь конюшни, после того как лошадь уже украдена, все-таки появлялся шанс изменить финальный счет в свою пользу.

Зоны патрулирования имели ширину около 15 миль и глубину около 20 миль. Их расположение показано на карте. Командование намеревалось разместить лодки в этих зонах — и передвинуть, если немецкие корабли из Альтен-фиорда попытаются выйти в море.

На основании прошлого опыта была сделана попытка предсказать действия немцев. Было решено, что немецкие корабли будут выходить из Нарвика через Вест-фиорд, а потом через пролив Гимсостроммен пересекут Лофотенские острова, оттуда повернут на северо-запад или через Гавл-фиорд пойдут в шхеры через Малангенфиорд или Хай-фиорд. Недавно в этом районе уже был замечен «Шеер» после своей успешной вылазки в Белое море. Существовал и третий возможный вариант. Германские корабли обойдут опасные прибрежные воды и вернутся в шхеры в районе пролива Фуглёйсунд.



Предполагалось, что большая осадка «Тирпица» не позволит ему использовать пролив Тьельдсундет и Анн-фиорд, но карманные линкоры и крейсера вполне могли там пройти. Поэтому были нарезаны зоны патрулирования К-150 и К-154, как указано на схеме. К-150 должны была прикрывать выход из Гримсостроммена на северо-запад. К-151 и К-152 прикрывали выход из Гавл-фиорда. К-153 и К-154 прикрывали выход из Анн-фиорда, чтобы перехватить корабли, которые пойдут ближе к берегу.

Позиции патрулирования в каждой зоне были выбраны на наиболее вероятном пути следования немецких кораблей. Альтернативные позиции должны были перекрыть выходы из шхер. Они были выбраны так, что если противник вынудит лодку покинуть свою зону, она все-таки сохранила бы шанс перехватить немецкие корабли немного севернее.

«Трибьюн» получила зону К-150, «Тайгрис» — К-151, «Стёрджен» — К-153, «Аншейкн» — К-154, «Уредд» — К-155. Однако «Стёрджен» был вынужден почти сразу вернуться в Лервик, так как из-за поломок лодка не могла погружаться. Поэтому «Тайгрис» были выделены зоны К-152 и К-153. В Группе прикрытия «Анривалд», «Юник» и «Шекспир» получили зоны К-61, К-62 и К-63, но потом эта линия была усилена 4 лодками из Патрульной группы.

Все эти лодки, согласно приказу адмирала Хортена, в своих зонах должны были атаковать цели «от крейсера и крупнее». На переходе и в зоне прикрытия цели оставались теми же. Лодки должны были сообщать о замеченных малых кораблях и субмаринах, но торпеды следовало беречь для тяжелых кораблей.

Таковы были планы. А сейчас посмотрим, что в результате получилось и насколько точными были оценки Хортона в отношении передвижений немецких сил.

2 сентября «Трибьюн», «Тайгрис», «Стёрджен», «Аншейкн» и «Уредд» покинули Лервик на Шетландских островах и направились на свои позиции. На следующий день «Стёрджен» заметил вражескую подводную лодку, но не смог выйти в атаку. Обнаружили немцы лодку или нет — осталось не известным. 3 сентября «Трибьюн», следовавший в надводном положении, подвергся сильному пулеметному обстрелу с бомбардировщика «Бленхейм», хотя лодка находилась в зоне, где воздушные атаки были запрещены. Впрочем, атаки самолетов КВВС уже стали делом привычным. Через 3 дня на «Стёрджене» отказали кормовые горизонтальные рули, и лодка была вынуждена вернуться. И без того редкая завеса стала еще реже.

7 сентября «Юник», «Шекспир» и «Анривалд» также покинули Лервик и направились на свои места. В этот день Патрульная группа заняла указанные позиции. Здесь лодки провели 3 дня, бдительно следя за морем, и 10 сентября в 3.45 были замечены первые немецкие корабли.

Как обычно, первым признаком выхода в море немецких линкоров стала интенсивная работа тральщиков на фарватерах, ведущих на север. «Тайгрис» (капитан-лейтенант Г. Р. Колвин) заметила 2 тральщика, вошедших в Гавл-фиорд и движущихся на юг. Через 3 часа «Аншейкн» (лейтенант Ч. Э Оксбороу) заметила еще пару тральщиков, идущих на северо-запад от мыса Андой. Ситуация окончательно прояснилась, когда «Трибьюн» (лейтенант М. К. Р. Ламби) заметил еще 2 тральщика, ведущих траление к югу от Гримсостроммена.

Если еще и оставались какие-то сомнения относительно выхода в море германских тяжелых кораблей, они окончательно отпали в 10.37, когда лейтенант Ламби заметил в перископ мачты и трубы больших кораблей, идущих от выхода из Гримсостроммена к Гавл-фиорду. Соединение проскочило мимо «Трибьюна» на большой скорости, и Ламби решил, что одним из кораблей был «Тирпиц». Командир лодки проклинал свое бессилие, но ничем не мог помешать противнику, так как расстояние до него составляло 20000 ярдов, и шансов на атаку не было никаких. Эскадра промчалась по горизонту и исчезла. В 11.58 Ламби поднял «Трибьюн» на поверхность и передал по радио сообщение о замеченных кораблях, но не получил подтверждения. Во второй половине дня он еще раз отправил радиограмму, но снова не получил квитанцию о приеме. В действительности обе радиограммы попали к командующему подводными силами, но слишком поздно, чтобы можно было что-то сделать. Хортону оставалось только верить в правильность выбранной диспозиции и надеяться на удачу.

Следующей лодкой, заметившей немцев, была «Тайгрис». В 13.40 капитан-лейтенант Колвин с дистанции 9 миль заметил мачты германских кораблей, покидающих Гавл-фиорд. Погода была тихой и солнечной, море напоминало стекло, лишь с запада шла мелкая рябь. Видимость была очень хорошей. Это были не идеальные условия для атаки одиночной лодкой быстроходного линейного флота, идущего под сильным прикрытием, но все-таки Колвин пошел в атаку.

Когда он через несколько минут снова поднял перископ, то смог уверенно сказать, что эскадра состоит из 3 тяжелых кораблей в сопровождении эсминцев. Колвин решил, что это были сам «Тирпиц», «Хиппер» и «Кёльн». Однако он ошибался. «Тирпиц» не покидал Нарвик, и самым крупным кораблем был «Шеер». Кроме эсминцев сопровождения, Колвин заметил гидросамолет Не-115, проводивший поиск впереди по курсу эскадры. Это заставило его использовать перископ с большой осторожностью.

В 13.50 «Тайгрис» заняла позицию по пеленгу 10 градусов слева по носу от центрального корабля соединения. Немцы шли строем фронта с большими интервалами. Легкий крейсер «Кёльн» шел мористее, «Тирпиц» (на самом деле «Хиппер») в центре, а «Хиппер» (в действительности «Шеер») — ближе к берегу. Колвин определил, что их сопровождают 6 эсминцев, которые прикрывали тяжелые корабли только спереди и со стороны моря. Немецкие эсминцы шли на очень большой скорости и постоянно применяли зигзаг.

Итак, через 11 минут после того, как был замечен противник, «Тайгрис» оказалась в 10 градусах по носу от идущего на левом фланге «Кёльна» на расстоянии 6 миль от него.[7] Британская лодка шла на север примерно параллельно курсу вражеской эскадры, уходя от нее. Как отмечали позднее, редко какая лодка оказывается в столь идеальных условиях во время войны.

Однако в остальном условия были исключительно сложными с точки зрения подводника. Море было слишком тихим, эскадра шла на большой скорости, и к тому же имела воздушное прикрытие. Немцы использовали преимущества, которое им давали отмели к востоку, и могли развернуть все охранение лишь с угрожаемой западной стороны. Именно этот эскорт являлся основной угрозой. В тихую погоду наблюдение в перископ приходилось свести к минимуму, иначе лодка была бы неизбежно обнаружена.

Капитан-лейтенант Колвин подумал, что немцы могут выполнить зигзаг или просто повернуть на запад, к большим глубинам. Поэтому он решил продолжать следовать на север, что выводило его в точку примерно в 1500 ярдах от курса немцев. Он хотел дать залп после того, как эсминцы сопровождения пройдут мимо «Тайгрис». Колвин резонно предполагал, что будет труднее заметить следы торпед, если они будут выпущены позади траверза. Поэтому он решил развернуться и атаковать в подходящий момент, чтобы угол встречи торпед с целью составил ПО градусов.

Выбор тупого угла встречи при стрельбе по скоростной цели имел один огромный недостаток, который перевешивал все достоинства. При такой атаке уже не оставалось времени ввести никакие поправки перед залпом. Если цель идет со скоростью более 25 узлов на расстоянии 1500 ярдов, это означает, что величина изменения пеленга (ВИП) достигает 30 градусов в минуту, или полградуса в секунду. Если автомат торпедной стрельбы потеряет цель, восстановить прицел уже никто не успеет. Поэтому всё зависело от Колвина и команды «Тайгрис», которые должны были в критический момент непрерывно следить за целью. Но это не получилось.

В 13.51 левофланговый корабль вроде бы чуть повернул вправо, словно он заметил «Тайгрис». Не-115 тоже находился почти прямо над головой. На всякий случай Колвин погрузился на 40 футов и вернулся на перископную глубину 3 минуты спустя. Самолет улетел, и его больше не видели.

Колвин быстро оценил ситуацию и понял, что находится в 500 ярдах от «Кёльна» и почти в 4000 ярдов от «Тирпица» (то есть «Шеера»). Он решил стрелять веером из 10 торпед по более крупной цели. Так как части торпед при этом пришлось бы пройти под другими кораблями, глубина хода средних торпед была уменьшена с 34 до 24 футов. Колвин оценил скорость немецкой эскадры как 28 узлов и приказал стрелять с интервалом 5 секунд.

Решающие секунды улетали прочь, и Колвин все внимание сосредоточил на цели. В 14.00 он повернул, удерживая цель на курсовом угле цели 80 градусов, чтобы обеспечить угол встречи торпед с целью 110 градусов. Когда «Тайгрис» повернула, один из эсминцев прошел на дистанции 3 кабельтова к востоку. Его нос был высоко поднят, а бурун захлестывал квартердек, показывая, что эсминец идет полным ходом.

Залп был намечен на 14.06. Когда до этого времени оставалось 2 минуты и Колвину еще предстояло довернуть несколько градусов до боевого курса, 2 эсминца пошли на «Тайгрис». Колвин так рассказывает об этом:

«Один был совсем рядом, но он удалялся, поэтому я решил, что нахожусь внутри кольца охранения. В 14.05 1/2, едва подводная лодка легла на боевой курс, оператор асдика сообщил, что слышит четкое эхо в 5 кабельтовых по правой раковине. Это был первый из двух эсминцев. Он круто развернулся и пошел на меня. Я продолжал следить за ним, на несколько секунд приподнимая перископ на пару дюймов над водой. Он продолжал поворачивать, пока я не оказался у него слева по носу, и он прошел у меня по правому борту примерно в 50 ярдах. Когда эсминец проскочил впереди меня, я обнаружил, что потерял прицел. Прибор управления торпедной стрельбой давал ошибку около 10 градусов, а время было уже 14.06 1/2».

«Тайгрис» круто повернула влево, отчаянно пытаясь удержать немцев на прицеле. Именно в этот момент концевой эсминец охранения промчался на расстоянии 2 кабельтова с грохотом железнодорожного экспресса. После того как эскортные корабли прошли, Колвин смог более свободно пользоваться перископом. В 14.14 1/2 «Тайгрис» дала залп, но Колвин считал, что расстояние слишком велико. Поэтому первые 2 торпеды были выпущены по центру корпуса цели, а следующие 3 пошли веером вперед, чтобы компенсировать скорость уходящих кораблей. Больше Колвин не стрелял, так как немцы оказались явно за пределами дальности хода торпед. Дистанция стрельбы примерно равнялась 7000 ярдов, а скорость врага — 28 узлам. Были выпущены 5 торпед Mark VIII** с взрывателями CCR. Они имели скорость хода 46 узлов и были установлены на глубины от 17 до 24 футов. Попаданий не было.

Для командира это было страшным разочарованием. После долгих месяцев патрулирования и бесплодных поисков опоздать всего на пару секунд… Такое не забывается. Адмирал сделал такую пометку на рапорте Колвина:

«Увидев в перископ эсминец, несущийся прямо на «Тайгрис», и следя за ним, пока эсминец не прошел мимо, командир отвлекся от цели в самый критический момент. Когда он в следующий раз увидел цель, его шанс на удачный залп уже пропал. Если бы «Тайгрис» оставалась на боевом курсе еще минуту или две, он сумел бы точно оценить ВИП, но командир сам лишил себя этой возможности. Он не понял, что, сосредоточив внимание на эсминце, он теряет шанс на удачную атаку».

Однако следует отметить, что тактика немецких эсминцев, создававших помехи атаки, была совершенно неожиданной и новой для наших лодок. Кроме того, немцы очень умело использовали прибрежные отмели. Следует также подчеркнуть, что условия военного времени не позволяли в достаточной степени отработать атаки скоростных целей, прикрытых эсминцами. Британские офицеры были вынуждены проводить атаки против тихоходных маленьких целей с символическим сопровождением. Крайне редко выпадал случай атаковать эсминцы, идущие на большой скорости. Атаки тихоходных целей не готовят командира лодки к быстрой и точной оценке стремительно меняющейся обстановки. Это было неизбежным следствием общей нехватки кораблей и слабой постановки боевой учебы в британском флоте. Подготовка всегда отставала от реалий войны.

Разочарованный Колвин в 15.02 поднял «Тайгрис» на поверхность и передал сообщение о замеченных кораблях. Через 32 минуты его радиограмма была принята в Свисс-котгедже. Однако на карте еще имелись флажки между германскими кораблями и Альтен-фиордом. Хотя их было всего 2, к тому же торопившиеся немцы уже успели обойти их.

В 14.15 на подводной лодке «Аншейкн» услышали взрывы торпед «Тайгрис», израсходовавших топливо. Через 5 минут лодка заметила тот же самый самолет, который прочесывал море перед немецкой эскадрой. В 14.48 в гидрофонах появился шум винтов у западного побережья острова Андой, который медленно перемещался на восток. В 15.04 лейтенант Оксбороу заметил мачты. Через 9 минут перед ним на горизонте на расстоянии 9 миль выросли башенноподобные надстройки 3 немецких кораблей.

Шум в гидрофонах пропал, и Оксбороу на основании прокладки определил, что немцы обогнули Андой и вошли в Анн-фиорд, но это было не так. Однако Оксбороу считал, что он и «Уредд» находятся в прекрасной позиции для перехвата немцев, когда те выйдут из Анн-фиорда. Поэтому он не стал нарушать радиомолчание, чтобы не выдать себя и своего товарища. «Аншейкн» осталась караулить пустой загон.

Тем временем «Уредд» (лейтенант P. O. Рорен), которая находилась входа в Анн-фиорд, но западнее, заметила немецкие корабли в 11 милях к северу от себя. Рорен определил, что это «Хиппер» или «Тирпиц», за которым идет «Шеер». В 15.57 он потерял противника из вида по пеленгу 46°.

Контакты «Аншейкна» и «Уредд», если одновременно нанести их на карту, оказывались взаимоисключающими. Либо «Аншейкн» находилась дальше к северу, чем считал ее командир, либо «Уредд» находилась в 7 или 8 милях южнее. Даже тщательное изучение рапортов Оксбороу и Рорена не позволяет разрешить эту загадку. В любом случае главным было то, что немецкие корабли благополучно миновали позиции патрульной группы и могли спокойно следовать в Альтен-фиорд. А уже оттуда они могли атаковать конвой.

«Уредд» всплыла на поверхность и в 16.30 отправила сообщение, что 3 больших корабля противника вошли в Маланген-фиорд. Так как передача велась только со штыревой антенны, радиограмму никто не принял. В штабе подводных сил в Нортуэйз тоже не было полной ясности. К 17.08 имелись только радиограммы «Трибьюн» и «Тайгрис», из которых не было понятно, какие именно немецкие корабли вышли в море, хотя в обеих радиограммах прямо говорилось об одном линкоре. Поэтому наиболее вероятным казалось, что второй линкор остался в Нарвике из-за нехватки эсминцев, и по этой причине он вряд ли вообще выйдет в море. Ведь 6 имевшихся у немцев эсминцев уже ушли на север. Поэтому британские подводные лодки были переведены на новые позиции.

«Трибьюн» и «Тайгрис» больше нечего было делать на своих позициях, так как ожидать выхода остальных германских кораблей явно не приходилось. В то же время к северу от Норвегии патрулировали всего 3 подводные лодки, а немецкие тяжелые корабли могли в любую минуту выйти на перехват конвоя. Поэтому не возникало никаких вопросов — следовало усилить Группу прикрытия и как можно скорее. Это решение было передано адмиралу Тови и заместителю начальника Морского штаба вице-адмиралу сэру Генри Муру. Оба его одобрили.

Чтобы хоть как-то разобраться в происходящем, Хортон запросил у обеих лодок типа «Т», какие именно корабли они видели. Обе передали, что видели «Тирпиц», хотя это было совсем не так. Тем временем, в 23.40 пришла несчастная радиограмма «Аншейкна», которая полностью изменила ситуацию. Создалось впечатление, что эскадра, может быть, вследствие атаки «Тайгрис», укрылась в Анн-фиорде. Радиограмма «Уредд» не была получена, и в результате «Тайгрис», «Аншейкн» и «Уредд» не были направлены на север. Они не пошли на помощь Группе прикрытия, а остались караулить совершено пустой фиорд.

Лишь 11 сентября было получено сообщение от «Спитфайра» из подразделения фоторазведчиков, базировавшихся в России. Из него стало ясно, что «Шеер», «Хиппер» и «Кёльн» стоят на якорях в Альтен-фиорде, но «Тирпица» там нет и следа. Этот рапорт полностью опровергал сообщения лодок типа «Т».

Группа прикрытия получила подкрепления 12 и 13 сентября. Лодки оставались на позициях до 20 сентября, слоняясь взад и вперед, однако не заметили даже признаков немецкого флота.

Тем временем «Рюби» покинула гавань утром 12 сентября, чтобы занять позицию возле Лофотенских островов. 16 сентября ей передали новый приказ. Лодке приказали поставить заграждение протяженностью 5 миль возле мыса Къельва на входе в Маланген-фиорд. Заградитель сделал это 19 сентября.

Последние перемещения британских лодок в ходе этой операции были такими же бессмысленными. «Тайгрис» и «Трибьюн», которые 20 сентября двинулись было домой, получили приказ снова идти в зоны патрулирования К-151 и К-154. Оставалась призрачная надежда, что немецкие корабли вернутся в Нарвик, так как операция завершилась. Лодки сделали это, но после недели бесплодного дежурства 27 сентября они были отозваны и прибыли в Лервик, пробыв в море 28 дней.

III

Существовало еще одно важное звено в сети, раскинутой вокруг конвоя. Это были самолеты Берегового Командования КВВС маршала авиации сэра Филиппа Жубера. Считалось, что размещение торпедоносцев в Северной России будет серьезной угрозой для немецких линкоров, если они рискнут выйти в море. Чтобы обеспечить действия торпедоносцев, туда же было переброшено звено фоторазведчиков «Спитфайр». Кроме того, самолеты-разведчики действовали с аэродромов в Англии, чтобы держать под контролем те базы, до которых не могли долететь 4 «Спитфайра» из России. Конечно, такая разведка не могла контролировать абсолютно всё, точно так же она не могла следить за германскими кораблями в море. Поэтому ее польза была весьма ограниченной.

В Россию также было переброшено несколько «Каталин», которые должны были патрулировать над норвежскими фиордами, чтобы перекрыть наиболее вероятные маршруты выхода немецких кораблей к конвоям. Первой задачей ставилось обнаружение вышедшего немецкого флота и уже второй — отражение его атаки. В последнем случае предполагалось, что торпедоносцы «Хэмпден» сумеют добиться одного или двух попаданий в немецкие линкоры. Летающие лодки также использовались для противолодочного патрулирования, что должно было помочь отважным «Суордфишам» с «Авенджера».

Итак, всего в России находились 13 «Каталин» 210-й эскадрильи и 32 «Хэмпдена» 144-й и 455-й эскадрилий КВВС. Общее командование этими самолетами находилось в руках полковника авиации Ф. Л. Хоппса. Наземный персонал, все необходимое оборудование для фоторазведчиков и торпедоносцев было доставлено на американском крейсере «Тускалуза». Авиабаза была создана в Ваенге на берегу Кольского залива. Однако «Каталины» должны были совершить еще несколько вылетов из Суллом By перед тем, как перелететь в Северную Россию, поэтому их механики и наземный персонал были отправлены самолетами на озеро Лахта недалеко от Архангельска, где находилась база русской гидроавиации. Однако, когда прибыл командир британской авиагруппы, выяснилось, что связь с Лахтой очень плохая, поэтому было принято решение перевести летающие лодки в бухту Грязная, находившуюся в 3 милях вверх по Кольскому заливу от Ваенги. Новая база давала еще то преимущество, что находилась почти на 400 миль ближе к зоне патрулирования. Ее главным недостатком было то, что она располагалась слишком близко к линии фронта, поэтому можно было ждать частых воздушных налетов. Тем не менее, полковник Хоппс решил, что с таким риском можно смириться.

Сам Хоппс разместил свой штаб в Полярном, где находился и штаб начальника британской морской миссии. Там же располагалась самая надежная метеостанция в Советском Союзе. Разумеется, Советы имели на севере истребители, дальние разведчики, бомбардировщики и даже небольшое число торпедоносцев. Англичане каждый день представляли им детальный план перехвата немецкой эскадры. Предполагалось, что советские торпедоносцы взлетят одновременно с «Хэмпденами», если атака будет необходима.

Кроме формирования этого ударного соединения, Бомбардировочное Командование подготовило некоторые дополнительные меры. Весьма соблазнительно выглядела атака немецких кораблей, стоящих в гавани Нарвика. Однако тогдашние самолеты не могли долететь туда, и это означало, что тяжелым бомбардировщикам придется садиться в Северной России, заправиться и вернуться домой после выполнения атаки. Адмирал Тови предложил отправить необходимый наземный персонал и оборудование морем, чтобы подготовить такую операцию, как это было сделано для «Каталин» и «Хэмпденов». Однако Советы не дали разрешения, и Бомбардировочному Командованию пришлось отложить свои планы на будущее.

Чтобы пожилые «Хэмпдены» могли сохранить как можно больше топлива для вылета, они были направлены на аэродром Африканда, находящийся к северо-востоку от Кандалакши. Однако их захватывающие приключения и фантастические истории показали, что при планировании операции было предусмотрено далеко не всё.

«Хэмпден» не предназначался для использования в качестве торпедоносца. Этот стройный небольшой двухмоторный бомбардировщик не подходил для такой изнурительной работы. Если говорить правду, то КВВС в начале войны вообще не имели торпедоносцев; несколько эскадрилий первой линии были оснащены ископаемыми «Уайлдбистами». Потом их заменили «Бофортами», но в первые 2 года войны торпедоносные эскадрильи понесли огромные потери. К тому же, большинство лучших пилотов действовало на Средиземном море. «Хэмпдены» начали переоборудовать в торпедоносцы, чтобы дождаться окончания работ над скоростным «Бофайтером». Но в одном отношении «Хэмпден» превосходил все остальные британские торпедоносцы — он имел большую дальность полета. Это, а также прекрасная видимость из кабины позволяли надеяться на определенные успехи, если сопротивление не будет слишком сильным. Но, так или иначе, эти 2 эскадрильи должны были пройти проверку боем в том роковом сентябре 1942 года.

32 «Хэмпдена» вылетели из Самборо вечером 4 сентября, но лишь 23 приземлились в Африканде или на других аэродромах в Северной России. 5 из пропавших самолетов разбились из-за нехватки топлива либо были сбиты немецкими и финскими истребителями. Это были 3 самолета 144-й эскадрильи, их пилотировали лейтенант Э. Г. Э. Перри и сержанты Дж. К. Трей и Л. Г. Бернард, а также 2 самолета 455-й эскадрильи, которые пилотировали майор Катанах и сержант Смарт. Об их судьбе мы еще расскажем. Еще один самолет 144-й эскадрильи, которым управлял сержант Э. Г. Д. Нельсон, в конце концов совершил вынужденную посадку совсем рядом с Африкандой. Нельсон рассказывает, как сложилась его первая встреча с новыми союзниками:

«5 сентября в 2.32 мы находились над Кандалакшей, если верить вычислениям. Внизу сплошные тучи, но в маленьком разрыве мелькнула железная дорога, идущая на северо-восток к берегу Баренцева моря. Полетели к берегу над проливом у острова Кильдин. Нас встретил сильный зенитный огонь, несмотря на выпущенные шасси и включенные огни. Попадание в правое крыло. Обстрелян кораблями в Кольском заливе. Повернул к полуострову Рыбачий. Обстрелян с полуострова и с материка, хотя постоянно выпускаю и убираю шасси».

Наконец топлива осталось всего на 20 минут. Сплошная облачность и самолет обстреливают каждый раз, когда он появляется из туч. Нельсон решил совершить аварийную посадку на поле возле города Хибины. Ему удалось это сделать, и в 6.20 колеса увязли в липкой грязи. К счастью, обошлось без жертв. Пока летчики сжигали секретные документы, прибежали 3 ребенка от 8 до 10 лет. Летчики закричали: «Angliski» и угостили их шоколадом. Однако мальчишки сразу потребовали сигареты!

А потом летчики были арестованы 5 рабочими, вооруженными винтовками. При обыске у них отобрали чековую книжку, «Ридерс Дайджест» и покетбук «Ласт Лаф». Именно эту книжонку русские стерегли особенно тщательно, как вспоминает Нельсон. Прибыл местный комиссар, но вскоре уехал, так как никто никого не понимал. И все-таки через 2,5 часа установились дружеские отношения. Несколько советских авиамехаников увезли летчиков на грузовике на аэродром в Кировск. На следующий день на поезде их отправили в Мурманск. Нельсон очень резко отозвался об этом перелете:

«Считается, что наш экипаж был предупрежден относительно возможности посадки в Ваенге и получил инструкции, как это делать. Мы якобы могли садиться без всяких проблем. Самолет, который летел в 5 минутах позади нас, возле острова Кильдин был встречен русскими «Харрикейнами» и приведен на аэродром, хотя этот пилот не получил никаких инструкций относительно посадки в Ваенге».

Эта критика имела основания. Сержант Худ, тоже из 144-й эскадрильи, попал в более жестокий переплет. В 2.50 он обнаружил, что находится над финской территорией, но позднее прилетел к Мурманску. Его встретил огонь легких зениток, и «Хэмпден» повернул на север, чтобы обойти скопление орудий. В этот момент, когда самолет находился в 5 милях севернее города, у него на хвосте появились 2 истребителя. Когда они были на расстоянии 900 ярдов, их заметил радист сержант О'Нейл. Истребители быстро набирали высоту. Сержант Худ выпустил опознавательную ракету, но 2 советских истребителя не обратили на нее внимания и открыли огонь. Худ бросил самолет в пике, а О'Нейл открыл ответный огонь, однако истребители продолжали гнаться за ним до самой воды. Во время пике «Хэмпден» развил скорость 350 миль/час, но управление сохранил.

К конце концов самолет был вынужден совершить аварийную посадку. Бортстрелок сержант Табор был тяжело ранен огнем истребителей. Он находился у нижней огневой точки, и самолет быстро тонул. Сержант О'Нейл отчаянно пытался вытащить его, так как вода быстро прибывала. Но спасательный жилет Табора заклинило, и освободить его не удалось. О'Нейл решил, что стрелок мертв, и прекратил свои попытки. «Хэмпден» затонул на глубине 5 фатомов.

Когда британские летчики выбрались из самолета, русские истребители, которые гнались за ними, начали обстреливать плавающих. Англичане все-таки остались целы и поплыли к берегу, до которого было всего 40 ярдов. На берегу появилась группа людей, которые тоже принялись стрелять по летчикам, но тут же прекратили, услышав крики: «Angliski». Выбравшихся из ледяной воды летчиков утащили в какую-то хижину и там раздели.

Здесь выяснилось, что они находятся в маленьком заливчике Полярная Звезда, расположенном на юго-запад от города Полярное. Потом прибыл говорящий по-английски русский офицер и допросил всех. Когда летчики твердо заявили, что и зенитки, и истребители, сбившие их, были русскими, он выразил сожаление и увез их к начальнику британской морской миссии. Они провели ночь в лазарете базы подводных лодок. Этот экипаж тоже сообщил, что не получил никакой информации об аэродромах Северной России, ему ничего не сообщили о ПВО Мурманска и разрешенных коридорах.

Еще один «Хэмпден» этой же эскадрильи под управлением лейтенанта Д. И. Эванса был вынужден сесть из-за поломки мотора. Он разбился в горах и сгорел. Штурман, радист и стрелок погибли, спаслись только Эванс и сержант Б. Дж. Сойерби.

455-я эскадрилья пострадала не меньше. Лейтенант Патрик прилетел к Африканде без приключений, но смог увидеть только железную дорогу, а не аэродром. К 5.45 у него почти кончился бензин, и он решил идти на вынужденную посадку. Планируя к земле, Патрик выключил моторы на высоте 100 футов и посадил самолет среди пней на лесосеке. Выяснилось, что они оказались в 5 милях западнее Кандалакши.

Патрик и штурман сержант МакИвер оставили остальных летчиков охранять самолет, а сами пошли за помощью. Пройдя около мили, они увидели русского солдата и окликнули его, но прием был далеко не дружелюбный. В конце концов они сумели убедить часового, что они не немцы, и через полтора часа грузовик увез их в военный городок. Здесь их встретили уже совсем по-другому, накормили и отправили в Африканду.

Почти все самолеты по пути столкнулись либо с зенитным огнем, либо с истребителями. Лейтенант Гантон сообщил, что его самолет обстреляли из тяжелых зениток, сначала корабль в Кольском заливе, а потом береговая батарея. Он выпустил опознавательную ракету, но безрезультатно. Самолет капитана О'Коннора получил попадание в хвостовую часть от легкой зенитки, которая продолжала стрелять даже после пуска ракет. Тяжелые зенитки возле Мурманска тоже не обратили никакого внимания на ракеты, и 3 истребителя попытались атаковать «Хэмпден». Когда О'Коннор выпустил шасси, они отвалили. Экипаж сержанта Глисона видел, как сбили самолет сержанта Худа. Глисон, который в это время находился на расстоянии 10 миль, решил, что будет разумнее укрыться, он повернул прочь и поспешно спикировал к самой земле.

«Хэмпден» сержанта Лорда тоже имел стычку с русскими истребителями, хотя иного рода. Сначала его обстреляли над аэродромом, когда он летел к Кольскому заливу, а потом появились 2 «Аэрокобры», которые яростно атаковали бомбардировщик. Лорд пустил сигнальные ракеты и выпустил шасси. Истребители тотчас пристроились впереди самолета и повели его на аэродром Мурманска, где он и приземлился в 5.10.

В конце концов все уцелевшие собрались на аэродроме Ваенги и стали ждать развития событий. А пока они решили собственными глазами получше рассмотреть русских. Все русские, невзирая на звания, были очень вежливыми и предупредительными, атмосферу можно было назвать сердечной. Особенно хорошие отношения сложились с русским начальством. Генерал-майор А. А. Кузнецов, командовавший авиацией, старался сделать все, что было в его силах. Но в глаза бросалась одна характерная черта: младшие офицеры откровенно боялись принимать решения. Лишь когда старший по званию высказывал свое мнение, дело начинало делаться.

Русские переводчики были очень хорошими, но в целом связь между союзниками была неважной. Это относилось и к связи внутри России, и к контактам с Великобританией. Радиосвязь к северу от 60-й параллели действует совершенно ненадежно. В таких условиях части КВВС были вынуждены полагаться на русскую телефонную сеть, которую, в лучшем случае, следует назвать не слишком удовлетворительной. Как правило, требовался целый час, чтобы дозвониться из Грязной в Полярное через Ваенгу, расстояние до которой составляло всего 10 миль. Еще больше осложняла положение привычка русских телефонистов немедленно прерывать связь, как только в разговоре наступала пауза.

Все дороги в этом районе были одинаково скверными. Самим русским не хватало теплой одежды, поэтому они ничего не могли выделить эскадрильям КВВС, которые испытывали нехватку буквально всего. Как сказал один из офицеров, на пустом аэродроме в таком климате просто не выжить! Еда не могла компенсировать все это, так как была очень однообразной, хотя и вкусной. Если летчикам присылали дополнительные рационы, они воспринимались буквально как манна небесная. Жилища были теплыми, но в них не было совершенно никакой защиты от комаров и черных мух, которые летали здесь мириадами.

В отношении одежды англичане через 3 года после начала войны оказались готовы ничуть не лучше немцев под Москвой год назад. «Тропические» шинели с капоком оказались в холода бесполезны. Они промерзали насквозь и прекращали гнуться, сковывая движения, причем ветер свободно задувал внутрь. Кожаные ботинки тоже совершенно не защищали от холода.

Тем временем «Каталины» 210-й эскадрильи, начиная с И сентября, вели патрулирование, чтобы обнаружить вражеские корабли. Однако в самый критический момент, ночью 13/14 сентября, полеты прекратились. Самолетам, находившимся в полете, был отправлен приказ возвращаться в Грязную, но радиограмма не была принята, и они вернулись, как обычно, на озеро Лахта. В результате осталась только одна исправная «Каталина» — А/210 капитана Б. Левина. Ей давно требовался ремонт, и при попытке взлететь отказал один мотор. Заменить мотор в Лахте оказалось невозможно, так как радиосвязь в очередной раз пропала. Всю ночь механики возились, с помощью русских перебирая мотор. В результате зона патрулирования была сдвинута дальше в море, чтобы обнаружить германские корабли, которые могли выйти из Альтен-фиорда. К несчастью, курс был проложен так далеко от берега, что если бы «Каталина» и увидела немцев и даже успела сообщить об этом, «Хэмпдены» все равно не успели бы перехватить противника.

До этого времени «Тирпиц» постоянно видели мирно стоящим на своем обычном месте в Тронхейме. Он даже не пытался выйти на соединение со своими товарищами в Альтен-фиорд. Но сейчас «Каталина», вылетевшая из Англии, сообщила, что его там больше нет. Проверка Альтен-фиорда показала, что линкор там не появился, что сильно обеспокоило Адмиралтейство. В результате началась легкая паника, и полковник Хоппс приказал поднять в воздух все исправные «Хэмпдены». Эти 23 самолета должны были прочесать море и при обнаружении противника атаковать его.

Поэтому 14 сентября в 5.00 торпедоносцы подготовились к взлету со своей мрачной базы в России. В качестве цели были названы германские корабли, которые могли покинуть Альтен-фиорд. 11 самолетов 144-й эскадрильи взлетели в 8.15 группами из 6 и 5 самолетов под командованием подполковника МакЛафлина. Один из ее самолетов — «Т — Томми» — был одолжен 455-й эскадрилье. В ней оказалось 12 торпедоносцев, которыми командовал майор Холмс.

Это соединение было отправлено в крайнюю точку вероятного маршрута немцев с приказом возвращаться вдоль предполагаемой линии курса противника, пока торпедоносцы не достигнут зоны патрулирования «Каталин». Несколько советских торпедоносцев должны были помогать согласно ранее достигнутой договоренности, но из этого ничего не вышло, причем один из советских самолетов был потерян. «Хэмпдены» вылетели из Ваенги и направились к острову Кильдин, где повернули на север к точке примерно в 120 милях от Кольского залива. Отсюда они взяли курс на точку с координатами 73°5 N, 23°20 О. Достигнув ее, самолеты повернули на юг, направившись к Альтен-фиорду, а потом повернули на восток к острову Кильдин, откуда вернулись на базу. Весь полет прошел без происшествий. Не были замечены ни германские корабли, ни подводные лодки. Вражеские самолеты также не показывались на протяжении всего полета. В результате все торпедоносцы в 15.00 вернулись в Ваенгу без потерь.

Хотя поиск совершенно ничего не дал, он все-таки считался успешным. Предполагалось, что к этому дню конвой уже пройдет достаточно далеко на восток, поэтому немцы, если попытаются атаковать его, неизбежно попадут под удар торпедоносцев. Кроме того, предполагалось, хотя без малейших оснований, что соединение в полете было замечено немецкими самолетами, что могло повлиять на противника.

Несмотря на сильный воздушный налет на базу, все «Хэмпдены» были спешно заправлены. Они были готовы на следующее утро повторить вылет, но самолет-разведчик показал, что все немецкие корабли отсиживаются в Альтен-фиорде. Однако обнаружить «Тирпиц» так и не удалось, поэтому «Хэмпдены» находились в состоянии повышенной готовности еще 3 дня.

Ночью 15 сентября аэродром торпедоносцев подвергся особенно сильному налету. Нехватка маскировочных сетей очень беспокоила британских офицеров, и самолеты были рассредоточены по всему аэродрому. Впрочем, сначала немцы уделяли больше внимания советским самолетам и фоторазведчикам «Спитфайр». «Хэмпдены» стояли на расстоянии 150 ярдов один от другого и не пострадали, но один из «Спитфайров» был поврежден.

Однако ночью 27 сентября и на следующий день все сложилось иначе. В частности, немцы с очень большим искусством провели налет в 16.00. В бою над аэродромом был сбит один русский истребитель, который рухнул на офицерское общежитие. Никто не погиб, но офицеры лишились всех своих вещей. В 21.00 «Юнкерсы» вернулись, и на этот раз они бомбили аэродром и стоянки «Хэмпденов», тяжело повредив 12 английских бомбардировщиков.

Склад боеприпасов был подожжен осколками, и эскадрилья осталась без боеприпасов и запчастей. Так как половина самолетов была потеряна, а конвой благополучно достиг цели, не было смысла держать здесь экипажи «Хэмпденов». Самолеты были переданы русским, и 12 октября была устроена специальная церемония по этому поводу. Позднее в том же месяце летный состав и наземный персонал вернулись в Англию на легком крейсере «Аргонот».

«Каталины» постоянно сопровождали конвой PQ-18 в период с 3 по 12 сентября. Затем последовал перерыв на 3 дня, когда «Каталины» занимались только поиском немецких кораблей. Но с 16 по 19 сентября, когда PQ-18 вошел в Белое море, конвой постоянно сопровождали 2 «Каталины». За все это время была потеряна только одна «Каталина», сбитая немецкой подводной лодкой. Однако экипаж самолета Z/330 был подобран эсминцем «Марн».

Вот так завершилось участие Королевских ВВС в обеспечении перехода конвоя PQ-18.

Здесь будет интересно рассмотреть, к каким выводам пришли англичане относительно эффективности удержания немецких кораблей от атаки конвоя совместными усилиями подводных лодок и самолетов.

Итоговое заключение было приятным для всех — это был общий успех британских вооруженных сил. Адмирал Тови подчеркнул это в своем рапорте, который появился после окончания операции, и никто с ним особенно не спорил. Тови указал, что причину отказа немцев от продолжения операции после того, как «Шеер», «Хиппер» и «Кёльн» были переброшены в Альтен-фиорд, точно установить нельзя. По его мнению, это был не какой-то отдельный фактор, а сочетание следующих:

1. Количество эсминцев сопровождения.

2. Присутствие британских подводных лодок у северного побережья Норвегии, которое стало очевидным после атаки «Тайгрис», а также наличие в составе охранения конвоя еще 2 лодок.

3. Присутствие британских торпедоносцев в Северной России, о котором узнали немцы.

4. Постоянное слежение британских самолетов за немецкой эскадрой.

5. Обнаружение британского линейного флота к северо-востоку от Исландии 12 сентября, в то время как он шел на северо-восток. Сомнения немцев относительно намерений британских линкоров.

Королевские ВВС не желали соглашаться с пунктами 1, 2 и 5, так как это к ним не относилось. В истории КВВС было записано:

«Экипажи были разочарованы, так как не получили возможности нанести удар по противнику. Но была достигнута главная цель операции — сорваны намерения врага, и его надводные силы не атаковали конвои на пути между Великобританией и Северной Россией».

Наш советский союзник придерживался собственного мнения. Главную атаку против конвоя Люфтваффе провели уже в Белом море!

Так выглядел дележ лавров. А теперь посмотрим, как немцы видели истинную причину того, что их тяжелые корабли остались в Альтен-фиорде.

IV

В действительности решение не отправлять немецкий флот для атаки PQ-18 было принято еще месяц назад, когда были проанализированы причины успешных действий против PQ-17. Однако немцы неправильно истолковали причины и следствия, в результате чего роль надводных кораблей оказалась затушеванной. Как везде во всем мире, первыми оказались летчики. Люфтваффе значительно преувеличили свои успехи при атаках конвоя. Пилоты 5-го Воздушного Флота заявили, что потопили 1 крейсер, 1 эсминец, 2 эскортных корабля и 22 торговых судна. Подводные лодки претендовали на потопление еще 16 судов водоизмещением 113963 тонны, что оставляло Люфтваффе только 20 транспортов общим водоизмещением 131000 тонн.

Позднее генерал-полковник Штумпф в письме рейхсмаршалу Герингу пошел дальше: «Я заявляю, что 5-й Воздушный Флот потопил 22 судна водоизмещением 142216 тонн». В действительности потери PQ-17 были заметно меньше, хотя все равно оставались ужасными. Конвой потерял 24 судна, из которых авиация самостоятельно потопила только 8. 9 приходились на долю подводных лодок, а еще 7 были уничтожены совместными действиями. Но гораздо важнее было другое. Немцы совершенно не заметили критический момент битвы, когда именно угроза появления надводных кораблей привела к расформированию конвоя и его гибели. Люфтваффе полагали, что именно их атаки привели к такому результату, но это заключение было абсолютно неверным. Поэтому немцы принимали все последующие решения на основе неправильных выводов из своей величайшей победы.

Верховное командование ВМФ заблуждалось точно так же, как командование Люфтваффе, хотя проявило больше скромности. По мнению моряков, успех был достигнут благодаря прекрасному взаимодействию между самолетами и подводными лодками. Так как авиация и подводные лодки добились результатов, о которых можно было только мечтать, было решено, что именно этот метод следует применять при атаках конвоев PQ, имеющих сильное охранение. Тяжелые корабли должны выходить в море для атаки менее защищенных обратных конвоев QP, где их задача будет заметно проще. Эти операции будут дополнять минные постановки, которые будут проводить заградитель «Ульм» и другие корабли, в том числе «Хиппер» и эсминцы.

Именно эти решения определили исход битвы против конвоя PQ-18, однако они даже не обсуждались на совещании по морским вопросам 26 августа в ставке фюрера «Вольфшанце». На совещании присутствовали главнокомандующий флотом гросс-адмирал Редер, вице-адмирал Кранке, постоянный представитель Редера в ставке Гитлера, и капитан 1 ранга Карл-Еско фон Путткамер, адъютант фюрера от ВМФ.

Это совещание проходило в тот момент, когда Третий Рейх находился в зените могущества. Буквально накануне 1-я Танковая Армия генерала Клейста, возглавлявшая наступление Группы Армий «А» на Кавказе, захватила город Моздок на реке Терек. До нефтяных приисков Грозного оставалось совсем немного. На побережье Черного моря были захвачены Майкоп, Нальчик и Новороссийск. На севере немецкие войска вышли к Волге. Вскоре должны были пасть Астрахань и Баку на Каспийском море. Флот тоже попал в фавор после отважного прорыва через Ла-Манш в феврале и разгрома конвоя PQ-17 в июле. К тому же итальянцы сообщили о колоссальных успехах (в скобках отметим — вымышленных) в борьбе с мальтийскими конвоями. Вдобавок в Атлантике подводные лодки топили около 700000 тонн торговых судов ежемесячно. Поэтому вполне понятно, что Гитлер тепло встретил командование флота.

Естественно, был затронут вопрос использования флота в войне против России. Редер сообщил, что поиски в Арктике следующего конвоя не дали ничего. «Очевидно, PQ-18 не вышел в море». Он изложил свои выводы фюреру, которые отчасти были совершенно точными.

«Мы можем предположить, что наши подводные лодки и самолеты, которые полностью уничтожили конвой PQ-17, вынудили противника временно отказаться от этого маршрута или вообще радикально изменить всю систему линий снабжения. Поставки в порты Северной России имеют решающее значение для ведения войны, развязанной англосаксами. Они помогают России сохранить силы, что связывает германские войска. Вероятно, противник возобновит поставки на кораблях в Северную Россию, поэтому штаб ВМФ полагает необходимым держать подводные лодки на этих маршрутах».

Гросс-адмирал перешел к детальному рассмотрению роли флота, базирующегося в Норвегии. Он сказал, что имеются две причины размещения там главных сил флота. Первая — это постоянная угроза русским конвоям, а вторая — отражение угрозы вторжения союзников в Норвегию. Надо сказать, что в это время идея подобной операции интересовала и Черчилля, и Гитлера. Редер добавил, что имеется дополнительный плюс от такого «Fleet in being», так как он связывает крупные силы Флота Метрополии, что особенно важно после серьезных потерь, которые понесли союзники на Средиземном море и Тихом океане. Гитлер со всем этим полностью согласился.

Отсюда можно видеть, что послевоенная критика, обрушенная на Гитлера за то, что он держал свой флот в Норвегии, совершенно несправедлива. Во-первых, он только принял предложения своего собственного главнокомандующего ВМФ, а во-вторых, потому что подобная стратегия приносила совершенно очевидную пользу, что подтвердилось еще не раз. Поэтому решение фюрера было совершенно правильным.

Таким образом, тяжелые корабли предполагалось использовать только против конвоя QP-14. И какой же эффект возымели тщательно разработанные союзниками меры безопасности обратного конвоя? Ведь в его состав входило много судов из разгромленного PQ-17, чьи моряки были раздражены и перепуганы.

Следует напомнить, что 6 «Хэмпденов», посланных из Самборо в Россию, не добрались до цели. Один из этих несчастных — «G — Джордж» — принадлежал майору Катанаху. Он был сбит зенитным огнем немецкого траулера UJ-1105 возле норвежского побережья и совершил аварийную посадку возле Вардё. Спаслись только 4 летчика, и они не сумели уничтожить секретные документы, касающиеся организации радиосвязи во время перехода обоих конвоев. Немцы сообщили, что сбили 5 «Хэмпденов», разбившихся в Лапландии, и один, который упал в Швеции. Их экипажи состояли из англичан, канадцев и австралийцев. Найденные документы показывали, что торпедоносцы предполагалось использовать для наступательных операций в находящихся под немецким контролем морях. Большинство этих самолетов было сбито зенитками над Вардё, так как в Варангер-фиорде базировалась группа немецких эскортных кораблей. Эта база находилась совсем недалеко от Кольского залива и русской базы в Полярном.

«G — Джордж» упал на склоне холма недалеко от немецкой базы. Майор Катанах, старший лейтенант Андерсон и старшие сержанты Камерон и Дэвидсон попали в плен. Сержант Хейс погиб при посадке. В самолете были обнаружены важные секретные документы, о чем РМВ на следующий день с торжеством сообщило в ОКМ. На этих документах имелась пометка: «В случае вынужденной посадки на вражеской территории сжечь». Среди бумаг были найдены все радиопозывные конвоев PQ-18 и QP-14.

Немцы заплатили за эту уникальную информацию очень дешево. При разрыве ствола зенитки на борту UJ-1105 погиб один матрос. Немецкие и финские службы дешифровки, вооруженные этой информацией, получили ценный ключ, хотя и без него уже неплохо разбирались в системе шифров союзников.

Особенно крупного успеха эти службы добились в 1942 году, когда они кололи британские шифры один за другим с пугающей скоростью. Служба радиоразведки и перехвата, B-Dienst, сначала имевшая обозначение 2/SKL, а потом 4/SKL, работала совместно с разведывательным отделом ОКМ и радиоразведкой Люфтваффе. Они совместно перехватывали и расшифровывали радиограммы Адмиралтейства настолько успешно, что им приходилось докладывать свои прогнозы без ссылок на источники и методы, иначе англичане раскрыли бы канал утечки информации. Глава B-Dienst Гейнц Бонатц тесно сотрудничал с финской разведкой, о достижениях которой позднее рассказа Юкка Макела в своей книге. Во многом их успехи основывались на потрясающей работе старшего криптоаналитика английского направления Вильгельма Транова.

Конвой PQ-18 предоставил этим службам более чем достаточно материала для работы. Рапорты адмирала Барнетта позднее раскрыли, что конвой вел слишком интенсивный радиообмен во время операции. Посылались радиограммы относительно заправки топливом, охоты за подводными лодками, проверки контактов с лодками, запросы о медицинской помощи и тому подобное. Всего было отправлено около 1840 радиограмм!

Передачи на длине волны флота часто перебивались германскими радиомаяками, которые передавали позывные CNTH 646, CNTH 495, CNTH 000, CNTH 750. Это приводило к тому, что корабли были вынуждены просить командование сменить длину волны. Так как для безопасности использовались передатчики малой мощности, это тоже не улучшало качество связи. Но Флот Метрополии и 18-я эскадра крейсеров пользовались этим, чтобы не наводить на себя подводные лодки.

Точно так же УКВ и KB передачи немецких самолетов приносили большую пользу англичанам, сообщая о приближении вражеских самолетов. Но у немцев были и другие источники информации. Советские торпедоносцы входили в состав 95-го минно-торпедного полка, который должен был взаимодействовать с «Хэмпденами» Берегового Командования. Поэтому русским были переданы все сведения о передвижениях конвоев и британских методах защиты от атаки надводных кораблей. Русские во время этой операции имели 42 ближних и 43 дальних истребителя, 19 бомбардировщиков и 10 торпедоносцев. 7 сентября штаб 95-го полка передал несколько радиограмм различным подразделениям. Эта информация была очень подробной, и она позволила немцам составить практически полную картину происходящего. В радиограммах были указаны позывные, условные сигналы и изложен оперативный план.

В результате немцы прекрасно знали маршруты обоих конвоев, графики следования, состав эскортных сил. Поэтому командование Группы ВМФ «Север» знало, что лучше всего выйти в море для атаки относительно слабо защищенного конвоя QP-14 в ночь 13/14 сентября, когда конвой покидает Россию. Когда тяжелые корабли ночью 14/15 сентября выйдут в точку перехвата, конвои будут еще слишком далеко друг от друга, и корабли Барнетта ничем не смогут помочь QP-14. Как мы уже видели, передвижения «Шеера», «Хиппера» и «Кёльна» были подготовкой к началу операции надводных сил, которая получила кодовое название «Doppelschlag» — «Двойной удар». 7 сентября в 10.46 Группа ВМФ «Север» сообщила о своих намерениях в Берлин. Немцы были совершенно уверены, что переход конвоев PQ-18 и QP-14 больше не будет откладываться, и собирались атаковать конвой QP, оставив «Тирпиц» в резерве. Для действий против конвоя PQ предполагалось использовать самолеты и подводные лодки, увеличив их количество, как и было решено ранее.

В ходе операции «Двойной удар» «Хиппер», «Кёльн» вместе с наличными эсминцами должны были выйти в море и атаковать QP-14. Оперативный контроль над этими силами оставался в руках командира Группы ВМФ «Север», тактическое командование осуществлял командир Боевой Группы. После того как соединение атакует конвой, в море должен был выйти «Шеер», чтобы нанести удар с противоположной стороны. Позднее стало известно, что немцы держали в готовности «Хиппер», «Кёльн» и эсминцы «Рихард Бейтцен», Z-23, Z-27, Z-29, Z-30. Они были готовы в любой момент поднять якоря, как только Группа ВМФ «Север» отдаст кодовый приказ «Meisen-Balz».[8]

Тем временем к «Тирпицу» присоединились эсминцы «Эрих Штейнбринк», «Фридрих Экольдт», Z-28 и миноносцы Т-9 и Т-12 из Нарвика.

Хотя до сих пор считалось, что немецкие корабли в бою проявляют повышенную осторожность, их командиры и офицеры отнюдь не были трусами. Они несколько раз обращались к командованию с просьбами разрешить выход. Контр-адмирал Майзель на «Хиппере» и капитан 1 ранга Понитц, командовавший эсминцами, высказывались в пользу более агрессивного использования своих кораблей. Точно так же думал и их непосредственный командир вице-адмирал Кумметц, поднявший флаг на «Адмирале Шеере». Командующий Линейными Силами вице-адмирал Цилиакс, руководивший прорывом через Ла-Манш 7 месяцев назад, и его преемник адмирал Шнивинд тоже рвались в бой.

Поэтому штаб Группы ВМФ «Север» сразу передал их предложения в Берлин для представления Гитлеру. Фюрер не отверг эту идею, однако предупредил гросс-адмирала Редера, что ему следует помнить: главной задачей флота была и остается защита Норвегии. Лишь исходя из этого следует планировать действия надводных кораблей. Это предупреждение стало холодным душем для Редера, который в результате отменил всю операцию. Несмотря на негодование адмиралов на месте, решение Берлина оказалось для них такими же кандалами, как приказ из Лондона — для моряков конвоя PQ-17. Немецкая Боевая Группа осталась в гавани.

Хотя «Тирпиц» исчез из Тронхейма, вскоре выяснилось, что он просто отправился в Вест-фиорд на учения. Идти дальше линкор не собирался. Поэтому QP-14 спасла нерешительность Гитлера и вялость Редера, а совсем не британские контрмеры.

Однако не приходится сомневаться, что в случае необходимости эти меры сыграли бы свою роль. Часто говорится, что формирование «Боевой эскортной группы эсминцев» было новым словом в организации защиты конвоев. Но следует вспомнить действия легких крейсеров и эсминцев адмирала Вайэна, которые столкнулись с итальянскими линкорами и тяжелыми крейсерами. При этом следует учесть, что Вайэн был вынужден одновременно отбивать сильнейшую воздушную атаку против конвоя. Поэтому легко можно представить, как развивались бы события, если бы немецкая Боевая Группа решилась дать бой. Каким был бы его исход — можно лишь гадать. Однако Второй бой в заливе Сирт дает богатую пищу для рассуждений на тему, «а что могло бы случиться». Буквально через пару месяцев русские конвои прошли такое испытание, которое завершилось полным триумфом во время Новогоднего Боя.[9]

А теперь мы должны закончить рассуждения и вернуться к событиям, которые разыгрались вокруг конвоя PQ-18, который продолжал двигаться на север, еще не оправившись от тяжелейших потерь, понесенных 13 сентября. Одна из опасностей пропала, о чем англичане не знали. Но транспорты и корабли сопровождения были заняты по горло, отбивая атаки немецких самолетов и подводных лодок. Бомбардировщики и большая группа подводных лодок еще ждали своего часа.