"Станислав Лем. "Гигамеш"" - читать интересную книгу автора

дальше и дальше от "Гигамеша", оказывается "все-все" человеческое
существование на Земле, начиная с Homo Javanensis [человек яванский
(лат.)] и палеопитека). Вся эта информация покоится в "Гигамеше" -
укрытая, но ее можно извлечь, - как будто в реальном мире.
Так мы доходим до главного творческого принципа Ханнахана: чтобы
превзойти своего великого земляка и предшественника, ему было необходимо
уместить в беллетристическом произведении не одно лишь культурно-языковое,
но вообще все наследие истории - всю сумму познаний и умений (Пангнозис).
Несбыточность этого замысла, казалось бы, очевидна, его легко счесть
манией глупца, и в самом деле: как может один роман, история повешения
какого-то гангстера, стать экстрактом, матрицей, кодом и сокровищницей
всех знаний, распирающих библиотеки планеты! Предвидя заранее этот
холодный и даже издевательский скептицизм читателя, Ханнахан не
ограничивается обещаниями - в "Истолковании" он дает доказательства.
Изложить их все немыслимо; творческий метод писателя мы можем показать
лишь на мелком, второстепенном примере. Первая глава "Гигамеша" занимает
восемь страниц, на протяжении которых смертник оправляется в нужнике
военной тюрьмы, читая - над писсуаром - бесчисленные граффити, которыми
солдатня успела испещрить стены. Эти надписи остаются где то на пограничье
его сознания, и как раз потому их безудержное похабство оказывается не
дном бытия, а люком, ведущим нас прямо в неопрятное, горячее, огромное
нутро рода людского, в пекло его копролалической и физиологической
символики, восходящей, через "Камасутру" и китайскую "войну цветов", к
сумрачным пещерам со стеатопигическими [стеатопигия - ожирение ягодиц]
Венерами пралюдей, ведь именно их обнаженный срам проглядывает сквозь
похабные силуэты, коряво нацарапанные на стене; вместе с тем фаллическая
откровенность других рисунков ведет нас к Востоку с его ритуальной
сакрализацией Фаллоса-Лингама [лингам - стилизованный фаллический символ в
индуизме], причем Восток означает местонахождение первоначального Рая - то
есть искусной лжи, неспособной укрыть ту истину, что в Начале была
скверная информация. Да, да: ибо Пол и "грех" возникли еще тогда, когда
праамебы утратили свою однополую девственность, поскольку эквиполентность
и двуполюсность Пола прямиком вытекают из Теории Информации Шеннона; так
вот что означает последняя буква ("Ш") в названии эпоса! А стало быть, со
стены нужника открывается путь в бездну природной эволюции... которая
вместо фигового листка прикрылась муравейником культур. Но и это лишь
капля из океана, потому что в первой главе, кроме того, содержится:
a) Пифагорейское число "пи", символизирующее женское начало
(3,14159265358979...); именно столько тысяч букв насчитывается в тысяче
слов этой главы.
b) Если взять числа, обозначающие даты рождения Вейсмана, Менделя и
Дарвина, и приложить их к тексту, как ключ к шифру, то окажется, что
мнимый хаос клозетной скатологии [литература (или шутки) на тему нечистот,
в более широком смысле - на темы, вызывающие отвращение] есть изложение
сексуальной механики, в которой сталкивающиеся (коллизирующие) тела
заменяются копулирующими. Вся эта цепочка значений входит в сцепление
(SYNCHROMESH!) с другими частями романа, а именно: через III главу
(Троица!) она соотносится с X главой (беременность длится 10 лунных
месяцев!), а эта последняя, прочитанная наоборот, оказывается изложением
фрейдизма _по-арамейски_. Мало того: как следует из III главы (если