"Джулия Лэндон. Безжалостный обольститель ("Риджент-стрит" #2) " - читать интересную книгу автора

отказывал. Но ты все перечеркнула. Только ради похоти? Что ты за женщина?
Господи, зачем ты это сделала?
Рыдание вырвалось из ее груди.
- Не знаю! Я думала... я хотела узнать...
- Не желаю этого слышать! - Редборн вскочил с кресла и в ярости
заметался по комнате. - Не хочу знать, что за безумие овладело тобой! Твоя
мать ничего подобного себе не позволяла. Господи, Клодия, ты хоть
представляешь, что натворила? Ты все погубила! Думаешь, кто-нибудь из твоих
поклонников теперь посетит тебя? Поверь мне - нет. Никто не станет заключать
союз с женщиной, опозорившей себя из-за собственной похоти! Посмотри вот на
это! - Он поднял записку Монтфорта. - Ты уже поставила под угрозу свою
благотворительную деятельность! - Он бросил ей записку, попав прямо в грудь.
Она не взяла ее.
- Я не обесчещена, Кеттеринг не опозорен, так почему...
- Кеттеринг за это заплатит, можешь не сомневаться! Я не позволю ему
опозорить мой дом!
- Что ты хочешь этим сказать? - спросила Клодия. Редборн гневно
взглянул на нее.
- Он женится на тебе, - тихо произнес он. - Сделает из тебя законную
шлюху!
Она отшатнулась словно от удара, и на мгновение Редборн пожалел о
сказанном. Почти пожалел. Но ее неслыханная похоть опозорила его кристально
чистое имя, и, видит Бог, она раскается в своей глупости!
- Я не выйду за него, папа.
После содеянного она еще смеет противиться его воле? Редборн с
отвращением отвернулся.
- Ты сделаешь так, как я велю, - сказал он дрожащим от ярости голосом и
направился к двери.
- Ты можешь навязать мне свою волю. - Она говорила так тихо, что ему
пришлось напрячь слух. - Я женщина и вынуждена подчиниться. Но Кеттерингу ты
свою волю не навяжешь, уверяю тебя.
Редборн смерил ее убийственным взглядом:
- Молись, чтобы он не упрятал тебя в какую-нибудь дыру на всю жизнь. У
мерзавца для этого есть, несомненно, и средства и причины.
Ее глаза расширились от раскаяния.
- Папа...
- Не утруждай себя. Надо было подумать о последствиях, прежде чем
ложиться под него словно шлюха. - С этими словами он покинул комнату.
Дождь без устали стучал по крыше маленького домика на
Аппер-Морленд-стрит, прогнав его обитателей из небольшого, но уютного
садика. Трое подопечных Дорин - женщины в возрасте от двадцати до
шестидесяти пяти лет - собрались в кухне на первом этаже и пекли пирожки к
чаю. Еще две женщины сидели с шитьем в гостиной, оживленно болтая, а трое
детей играли у их ног. Дорин устроилась у переднего окна, покачиваясь в
кресле-качалке, и, как всегда, занималась рукоделием. Время от времени она
поднимала голову и смотрела в окно на проезжавшие кареты или редкого
прохожего.
Клодия стояла у эркера, уставившись в пространство невидящим взглядом,
уже почти час, с тех пор, как привезла свежие фрукты для детей. Лишь в этом
доме она могла чувствовать себя самой собой. Ее жизнь совершенно