"Владимир Ленский. Странники между мирами ("Эльфийская кровь" #2) " - читать интересную книгу автора

хочет, чтобы я предоставил герцогу Ларренсу положительный отзыв о нем, -
подумал Эгрей, искоса поглядывая на Роола. - Что ж, вероятно, у него на то
имеются собственные причины. Мне они, по правде говоря, абсолютно
неинтересны".
- Вижу, вы готовы, - вместо приветствия произнес Роол.
- Вы ведь ранняя пташка? - отозвался Эгрей.
- Как все скромные сельские жители, - молвил Роол.
- Нам, бедным горожанам, выбирать не приходится. Наш удел -
подстраиваться, - сказал Эгрей.
- Не прибедняйтесь! - засмеялся Роол.
- Скажите, - неожиданно для самого себя спросил Эгрей, - чья это
комната? Это ведь детская?
- Угадали. - Роол улыбнулся чуть печально и в то же время со странным
удовлетворением. - Когда-то это была детская. А потом, если позволительно
подобное выражение, - "подростковая".
- Ваша?
- Нет, - покачал головой Роол. - Моей сестры. Видите рисунки на стенах?
Эгрей подошел к нескольким картинкам в тонких деревянных рамках - явно
самодельных - и всмотрелся повнимательнее. Их создала рука совсем юного
существа, обладавшего живым воображением, но совершенно лишенного навыков
рисования. Талантик - так себе, определил Эгрей. Вот у Фейнне - талант
настоящий. При том, что она тоже толком не училась живописи. Не говоря уж о
том, что она не видит.
Сестра Роола изображала преимущественно один и тот же сюжет: некая
красавица с огромными глазами и булавочным ртом поражает шпагой то монстра,
то сурового воина. И всегда она за кого-то вступается: за эльфа, за другую
девушку, за ребенка, за собачку или птичку. Спасенный наблюдает за
спасительницей также огромными, широко распахнутыми глазами.
Нарисованная девушка носила мужской костюм, резко подчеркивавший ее
пышную грудь и очень тонкую талию. Способ изображения схематичного лица,
видимо, оттачивался годами.
- Она любила рисовать, - сказал Роол, внимательно следивший за своим
гостем.
- Любила? Почему вы говорите о ней в прошедшем времени? - Эгрей
повернулся к Роолу, глянул на него с любопытством и некоторым сочувствием.
Роол сказал просто:
- Потому что она умерла. Вы готовы? Идемте. Я провожу вас на мельницу.
Там уже готовят подводы. Нужно проследить за всем. Кроме того, мне
понадобится ваша последняя подпись...
- Умерла, - проговорил Эгрей, пытаясь отыскать в своей пустой душе хотя
бы слабое сочувствие к горю, которое, как казалось, до сих пор не утихло. -
Печально.
- Смерть - наша общая участь, - сказал Роол.
- Да, но когда умирают молодые...
Эгрей пожал плечами. На самом деле в глубине души он ощущал некую
правильность этой смерти. Комната, хранившая в себе призрак ребенка, обрела
завершенность. Ребенок умер. Навсегда остался ребенком. Девочкой-подростком,
которая в грезах видела себя странствующей воительницей, спасающей слабых от
напастей.
- Идемте, - выговорил наконец Эгрей. - Боюсь, наш дом действует на меня