"Алексей Леонтьев. Белая земля " - читать интересную книгу автора

картофелем. Затемнив окно, зажег лампу. В ней еще булькал керосин. Черт
возьми, как будто даже не было кошмара прошедшей недели!
Я накрыл фантастический ужин. Этот день надо было отметить. Во фляжке
капитана Дигирнеса еще оставалось несколько глотков спирта. Нет, честное
слово, совсем не так плохо было жить на земле.
Я вынул из автомата магазин, расстегнул кобуру от пистолета и выпустил
из чулана Риттера. Он вошел, зябко потирая руки. Молча сел за стол. Отсветы
пламени от печки вспыхивали на темных стеклах его очков. Сейчас, без меховой
куртки, в толстом свитере, он казался постаревшим и очень уставшим. Я разлил
по кружкам остатки спирта. Пусть Риттер тоже выпьет, черт с ним. Острый
запах распространился по комнате. От него, а может быть, от жирного супа
слегка кружилась голова. Риттер отодвинул кружку, даже не пригубив, и
принялся за еду. Ну а я все равно выпью сейчас за спасение, жизнь, тепло и
за тех славных ребят, что позаботились о нас, даже не подозревая о нашем
существовании.
Сразу перестало знобить. Я закусил копченой селедкой, потом навалился
на суп и, наконец, отдал должное паштету. Говорят, после долгого голодания
нельзя много есть, но сейчас было невозможно соблюдать благоразумную диету.
Еда в первый момент опьянила. Захотелось громко разговаривать, шутить. Но
передо мной маячило угрюмое лицо Риттера, хмуро доканчивающего ужин. Ел он
тоже много, но к спирту так и не притронулся. Мне мучительно хотелось выпить
спирт, оставшийся в его кружке, но я понимал, что этого делать нельзя.
Потом стало клонить в сон. Впрочем, "клонить" - это мягко сказано. Меня
просто опрокидывало в темную беззвучную пропасть. Я уже хотел отправить
Риттера снова в чулан, но напоследок решил выпить еще кофе. Кутить так
кутить.
Уже несколько раз мое внимание привлекал небольшой металлический ящик,
задвинутый в угол. Занятый приготовлением ужина, я не успел его рассмотреть.
Кофе оказался слишком горячим, и, отставив дымящуюся кружку, я шагнул в
угол. В следующий момент я уже забыл и о кофе, и о сне, и даже о Риттере,
оставшемся за столом.
Ящик оказался радиоприемником. За ним лежали тяжелые параллелепипеды
батарей. Они были сухие. Кислота еще не успела разъесть цинковых оболочек.
Очевидно, люди покинули этот дом совсем недавно.
Теперь я понял, для чего был поставлен высокий шест перед домом - он
служил антенной. Вверху, под стрехой потолка, змеился обрывок провода.
Еще не веря в возможность такого счастья, я вытащил на свет приемник и
подсоединил его к батареям и антенне. Риттер по-прежнему безучастно сидел за
столом, обхватив голову руками. Кажется, он дремал.
Осторожно, как будто от этого зависел успех моей попытки, я повернул
рукоятку настройки.
Раздался щелчок... На шкале вспыхнул тусклый зеленоватый глазок.
Приемник жил!
Глазок разгорался медленно. Батареи, вероятно, здорово сели. Но
мало-помалу сквозь неясные шумы стала пробиваться музыка. Играли мягкое
ленивое танго, такое нелепое в этой обстановке. Потом послышалась
человеческая речь. Постепенно мне удалось усилить звук. Мужской голос быстро
и темпераментно говорил по-немецки. Сначала я не мог ничего разобрать, но
потом два часто повторяющихся слова заставили меня напрячь все внимание.
Первое из них было "Сталинград" и второе "Волга". Диктор настолько смягчал