"Донна Леон. Неизвестный венецианец " - читать интересную книгу автора

ответ Галло кивнул, сделал пометку на бумаге, лежавшей перед ним, поглядел
на Брунетти и снова кивнул. - И распорядитесь, чтобы ваши люди узнали, где
была куплена его одежда и обувь. - Галло снова кивнул.
Брунетти раскрыл синюю папку, которую изучал накануне вечером, и ткнул
пальцем в список, пришпиленный изнутри к обложке:
- Я полагаю, что нам следует для начала расспросить всех этих людей.
Может быть, кто-то знал убитого или подскажет, кто мог его знать.
Патологоанатом определил, что ему было года сорок два-сорок три, а в нашем
списке сорокалетних нет, и тридцатилетних-то всего пара человек. Значит,
если он местный, он должен был выделяться в силу возраста, и его наверняка
опознают.
- Как вы предлагаете действовать, синьор?
- Каждый из нас троих возьмет себе по копии предполагаемого портрета
убитого и отправится опрашивать свою треть людей из списка.
- Они не из тех, кто охотно отвечает на расспросы полиции, синьор.
- Тогда мы покажем им снимки, которые были сделаны в поле и в морге. Мы
должны убедить их, что это для их же собственного блага, потому что любой из
них рискует пасть жертвой неизвестного убийцы. Если они поймут, они станут
более разговорчивы.
- Сейчас вызову Скарпу, - сказал Галло, поднимая трубку телефона.

Глава седьмая

Было решено отправиться в город немедленно, хотя это означало
потревожить сладкий утренний сон ночных бабочек. Брунетти попросил Галло
переписать список, распределив фамилии по адресам, чтобы каждый работал в
своей части города, а не мотался по всему Местре.
Когда все было готово, он, вооружившись своим списком фамилий и
адресов, отправился на улицу, где его ждала машина. Если вначале у него были
сомнения относительно того, стоит ли ездить по этим адресам в полицейском
сине-белом автомобиле и с водителем в полицейской форме за рулем, то едва он
вышел за дверь, как эти сомнения сразу рассеялись, поскольку инстинкт
самосохранения взял верх над соображениями осторожности.
Жара сразу сдавила его со всех сторон, так что глаза полезли на лоб. В
воздухе был мертвый штиль, город задыхался, будто накрытый тяжелым
засаленным одеялом. По улице мимо квестуры шмыгали машины и жалобно
сигналили, когда впереди появлялся пешеход или светофор. Пустые коробки
из-под сигарет и прочая дребедень шуршала, перекатываясь по пыльной дороге.
У Брунетти, который все это видел, слышал и вдыхал, было ощущение, будто
кто-то подошел сзади и крепко сжал его грудь обеими руками, словно железным
обручем. И как только люди тут живут?
Он поскорее юркнул в прохладный кокон полицейской машины и покинул его
лишь четверть часа спустя, когда седан остановился у восьмиэтажного жилого
дома на западной окраине города. Через улицу была протянута веревка для
сушки белья, и слабый ветерок ворошил разноцветную вереницу простыней,
полотенец, трусов и маек. Увидав это, Брунетти даже повеселел.
В каморке консьержа копошился старичок с жидкой бородкой пегого цвета.
Он сортировал на стойке письма и газеты, которые предназначались для
квартирантов. Когда Брунетти вошел, он глянул поверх своих очков в
серебряной оправе, сидевших на кончике носа, и произнес: "Доброе утро". В