"Донна Леон. Мера отчаяния ("Гвидо Брунетти" #8)" - читать интересную книгу автора

решетками. В это время в здании царили пустота и крепкий сон первых утренних
часов. Она дошла до середины площади и встала перед ограждением из низко
висящих железных цепей, окружавших памятник Даниэле Манину** - человеку,
посвятившему жизнь борьбе за свободу своего города. "Как символично", -
подумала она.
______________
* Венецианское название небольшой площади обычно возле церкви. (Здесь
и далее прим. перев.)
** Выдающийся деятель Рисорджименто; в 1848-1849 гг. возглавил
восстание в Венеции против австрийцев.

За спиной послышался звук шагов, и она обернулась: полицейский с
немецкой овчаркой. Пес с раскрытой, будто улыбающейся пастью выглядел
слишком дружелюбным и молодым, чтобы представлять какую-либо реальную угрозу
ворам. Если даже полицейскому и показалось странным, что женщина средних лет
неподвижно стоит посреди кампо Манин в три часа пятнадцать минут пополуночи,
он никак этого не выразил и удалился, занятый своим делом. Он засовывал
прямоугольнички оранжевой бумаги в щели между косяками и дверями магазинов в
подтверждение того, что прошел здесь с дозором и обнаружил все в целости и
сохранности.
Когда полицейский с собакой пропали из виду, женщина перестала
созерцать цепи вокруг памятника и подошла к большой витрине здания,
высившегося в дальнем конце площади. Изнутри лился тусклый свет, в его лучах
она разглядывала ценники, читала рекламные плакаты, объявление о том, что
здесь принимаются кредитные карточки "Мастер Кард", "Виза" и "Америкэн
Экспресс". На левом плече у нее висела синяя холщовая пляжная сумка. Она
чуть склонилась к витрине, и сумка, увлекаемая тяжестью лежавшего в ней
груза, переместилась вперед. Женщина опустила ее на землю, заглянула внутрь
и сунула туда правую руку.
Но достать она ничего не успела: ее спугнул шум, раздавшийся сзади, -
она отдернула руку и выпрямилась. Ложная тревога: всего лишь четверо мужчин
и женщина, сошедшие, должно быть, с водного трамвайчика - вапоретто -
маршрута № 1, останавливающегося у моста Риальто в три четырнадцать; теперь
они брели через площадь, направляясь в какую-то другую часть города. Никто
из них не обратил на женщину ни малейшего внимания. Они прошли мимо,
поднялись по мосту, ведущему на Кале-делла-Мандола, и их шаги замерли
вдалеке.
Она снова нагнулась, сунула руку в сумку и на сей раз достала оттуда
большой камень - он долгие годы пролежал у нее в кабинете на письменном
столе. Она привезла его с пляжа в штате Мэн, где проводила отпуск десять лет
назад. Камень был размером с грейпфрут и идеально лег ей в ладонь на мягкий
материал перчатки. Она взглянула на камень, приподняла руку, несколько раз
подбросила его вверх-вниз, словно это был теннисный мячик и настал ее черед
подавать. Она переводила взгляд с камня на витрину и обратно.
Женщина отошла от здания метров на десять и повернулась боком,
по-прежнему глядя на витрину. Потом отвела правую руку назад на уровне
головы и подняла левую для противовеса - точно так, как однажды летом
показывал ей сын, пытаясь научить ее кидать по-мужски, а не по-женски. На
мгновение ей показалось, что предстоящий бросок, вероятно, может стать
поступком, который навсегда отделит ее прошлую жизнь от будущей, но она