"Леонид Леонов. Туатамур" - читать интересную книгу автора

аганы Туатамура, а бубен звоном, нежным, как поцелуй цветка, забьется над
головой. И скажет Худда: ты хорошо пляшешь, ханым!.."
...Глухие барабаны дождя выбивают тревогу. Небо не прояснится до весны.
Скоро-скоро Обезьяна родит Курицу. Бурхан сказал, что пятое новолунье Мыши
даст победу острейшему копью. Буякши!
Я пью бол. Бол даст приятность сердцу. Я сплю.
Кургакам моим шепчет Бласмышь:
- Сеид-ата Туатамур спит. Пусть не поднимет голоса никто...
...Эй, Худда, беним юраклы алаимны сакла!

VI

Ытмарь ошиблась: мы шли не девяносто, но сто двадцать дней. Четвертая
луна рождала серп, когда Джебе на пути своем разбил ясов, а Субут - касогов.
Ытмарь сказала правду: мои батыри - я знаю, ни один не отвратил бы лица
и от барса! - не роптали, если вьюга за ночь наносила в шатер вороха острого
снега, если люди вмерзали в грязь, а лошади убывали так же быстро, как
убывали уши и носы у людей.
Аммэна, то было смешно! Женщины бранились. К весне у меня было пять
тысяч безносых и безухих людей, эйе. Я составил из них передовой отряд и дал
им атабеком немого Хагадакана. Они были выносливы, как каменная плита,
положенная на пороге большого шатра, а быстры - как звук серебряной трубы на
каанской охоте. Скажу так: стрелу, которая летит быстро, может остановить
только сердце врага. Они были храбры, эти добыватели Темуджиновой славы.
После первого удара по Кипче, эйе, Ытмарь отдала им священное перо птицы
Гармы. Хагадакан носил его на своем малахае как акам. Эджегет Хагадакан! Он
лег головой в закат на Тангутской равнине.
Хга, все ушли теперь от Туатамура. Один он. Он лежит у шатра
Иналь-ханым и шамкает собакой, напрасно скаля пасть, в которой нет зубов.
Где Гемябек? Ушел! Где Джебе, где Субут? Кагер, его голова моргала мне с
копья проклятого Мстислаба. Где Котлубяк? Ему влетела в рот [150] стрела,
когда он пел о победе. Где батырь Толгый? Ушли! Ушли с Чингисом в закат, на
пир Худды. За чашами весеннего кумыза они не вспомнят про Туатамура,
старшего покинутого брата. Кручина болезни и старости - ярмо мое, вайе!
В закате сто двадцать первого дня ко мне пришел эмир Гемябек. Он
сказал:
- Хаким-ата! За полдень езды правее солнца, которое уходит в сторону
Терис-Тустук, мои разведчики видели табуны коней и большие стада овец.
Всаднику объезжать их четыре дня. Мои убили кипчакских сторожей.
Он замолчал. Я спросил:
- Е, таген?
Гемябек сделал пальцами щелк-щелк.
- Они привезли пленного хана. Его настигли на охоте. Он бился хорошо.
Когда его привезли, в рукаве нашли два ножа.
Я приказал:
- Приведи сюда.
Тогда была уже ночь. Небо синим войлоком накрыло степь. Теплый ветер
приносил в шатер мой тихое дрожанье земли и созвучные, дружные шумы
отдыхающей орды.
Тогда была весна, и скот мой радовался зелени, - ее было много. Степь