"Роман Леонидов. Шесть бумажных крестов " - читать интересную книгу автора

бесконечным ненасытным желанием, которое невозможно утолить, потому что
насыщение еще мучительнее. Но потом, когда проходит время и чувства
притупляются, он ищет оправдания каждому своему действию, каждому движению
мысли и, что самое удивительное, - находит. Он видит во всем смысл, порядок
и даже... гармонию. Жадность кажется ему испытанием, подлость -
заблуждением, а сумма желаний всего лишь продуктом своеобразия личности. Вот
даже сейчас, вороша прошлое, я невольно окрашиваю все видимостью смысла.
На самом деле все было так и не так. Во всяком случае, все было гораздо
глупее. Историограф Огюст Штанге страдал профессиональной ограниченностью,
но не осознавал этого. Он был способен исключительно к прогулкам в садах и
восторженной болтовне в стиле сократических диалогов. Всякая попытка
действовать была началом поражения. И когда я по приказу доктора Ф.
приступил к проверке своих прежних миниатюр, мне показалось, что реальность
явно сдвинулась со своих координат.
Я открыл фолианты герра Вольке, хроники, биографии, капитулярии,
деловые записки. Я перечитывал письма, буллы, эдды, сказания, притчи,
надписи, эпитафии, жизнеописания, автобиографии, исповеди, статусы, досье,
декреты, послания, законы. Передо мной метались тени великих историков. Они
вышли все, точно из ящика Пандоры, все - авторы величайшей трагикомедии,
чтобы вволю поиздеваться над историографом Огюстом Штанге. Я не узнавал
книги, с которыми работал в Зальцбурге. Это была история безумцев,
восторженный бред наукоманов. Устранить все возможные неточности?! Но сами
посудите, Хейдель, какого сорта были эти источники. Я, к примеру, узнал, что
знаменитый указ Генриха IV, который запрещал баронам право на грабеж, вовсе
не был издан в 1103 году. Он не был издан и сто лет спустя, если верить
биографу короля. Так моя историческая миниатюра о последних днях деревушки
честных грабителей, которые буквально умерли с голоду, потому что не умели
трудиться, стала по существу мифом! Они продолжали грабить! А небезызвестная
эстетка, монахиня Росвита*, подарившая Европе театр и изящные манеры, впала
в непреодолимое заблуждение. В своей истории она стала исступленно вещать о
том, что плененная королева Аделаида, дочь Рудольфа II Бургундского, вовсе
не спаслась бегством в 951 году, а была передана палачу и тайно удушена по
приказу ее мужа Беренгария II. Красочный рассказ о ее бегстве в Павию
попросту исчез. Вы можете себе это представить, Хейдель?.. Я бы мог привести
еще множество нелепостей и баснословных подробностей, которые мне удалось
обнаружить в книгах, предложенных доктором Ф. Я тщательно их осмотрел.
Внешне они не вызывали подозрения. Они даже пахли тем специфическим
островатым запахом пыли и засаленной кожи, который также неотделим от
древних фолиантов, как запах помета от попугаев. И все же в моих глазах это
были фальшивки, ловко сработанные, неповторимые в своем оформлении, в своей
неповторимой лжи. Они противоречили всему в моих "Замках". Но кто мне их
подсунул? Доктор Ф.?.. Непонятно зачем. Герр Вольке?.. Ну да, его мутноватый
штамп красовался на большинстве изданий.
______________
* Росвита - средневековая монахиня, которой по традиции приписывали
создание европейского театра.

"Нумизмат!!! Авантюрист!!!.." Рыжие усики запорхали передо мной. Я
спрятал литературу в сейф и пошел на поиск Мезе. Мезе обычно работал в той
части лаборатории, куда доступ был разрешен немногим. Впрочем, Хейдель,