"Роман Леонидов. Шесть бумажных крестов " - читать интересную книгу автора

человеческую историю, они мечтали о методах, которые позволяли бы порождать
в самом течении времени любые угодные им факты, провоцировать самые
нереальные события в далеком прошлом... Очевидно, решение этой бредовой
задачи стояло перед лабораторией, которой руководил доктор Ф.
Я видел в этом нечто отталкивающе антинаучное. Я не мог допустить в
свое сознание мысль, что историю можно переделать. Для меня это было так же
нелепо, как если бы мне пришлось признать возрождение алхимии в XX веке. Но
встреча с человеком-призраком на многое открыла мне глаза. Теперь я знал -
разум в опасности.
В такой мучительной неопределенности шли дни. Я ждал самого худшего, но
доктор Ф. молчал. По-прежнему я являлся в отдел "экспериментальной
историографии" (так вот в чем смысл ее экспериментальноеTM!), курил сигары и
разглядывал вакханок. Обеды ли своим чередом. Мезе играл в карты, мечтал о
мышках, а фрау Тепфер ежедневно меняла в моей комнате вазу с цветами.
Тепло между тем шло на убыль. Вечерами из окна тянуло осенней
сладковатой гнилью. По утрам на листве деревьев сгущался туман и падал тихим
шелестящим дождем. В те дни я часто прогуливался возле фонтана, но среди
эльфов я не видел человека-призрака. Моментами я даже переставал верить в
реальность нашей встречи.
Развязка наступила неожиданно...
Я вновь оказался в кабинете доктора Ф., в том самом, где произошла наша
первая беседа среди аквариумного света полированных шкафов. Но теперь доктор
Ф. не плавал над столом, не шуршал листами, да и вид у него был не то что
усталый, но скорее угнетенный.
Я ожидал наихудшего. Краткой беседы и еще более краткой реплики,
означающей, что я больше не нужен лаборатории, что во мне гораздо больше
нуждается армия, испытывающая дефицит в медицинских кадрах.
Но Ф. заговорил о другом.
- Скажите, Штанге, - спросил он, - если я правильно разбираюсь в
человеческой психологии, вы, после безуспешных попыток физически
подействовать на герра Вольке, теперь отлично понимаете, каково общее
направление нашей работы? Я специально дал вам возможность поломать голову.
Наблюдение над вами, пусть только не смущает вас слово "наблюдение", дало
мне ценный материал в изучении психологии историка "вообще". Надеюсь, теперь
отношения между нами сложатся иначе. Вы настоящий исследователь. Ведь от
довольно примитивной мысли о фальсификации антикварных книг вы пришли к
совершенно противоположному выводу, что речь идет не о приписках, а о
действительном изменении суммы?..
Внутренне я весь содрогнулся. На мгновение мне показалось, что доктор
Ф. видит меня насквозь. Но мне было уже все равно.
- Я не убежден... Я бы назвал это необычным видом фальсификации
истории. Вы пытаетесь деформировать, изменить прошлое. И все же я
отказываюсь в это верить!
- Браво, Штанге! - Доктор Ф. несколько оживился. - Вы лишний раз
подтвердили ту прописную истину, что разум гораздо консервативнее
действительности. Бедняга Вольке, он едва не испытал это на собственной
шкуре. Из донесения Мезе можно понять, что вы обвинили антиквара в подделке.
Но уверяю вас, герр Вольке ни в чем не виновен перед историей. Он только
скромный служитель Меркурия. Книги были проданы ему по сходной цене как
самый рядовой товар.