"Николай Леонов. Крестный путь России 1991 - 2000 " - читать интересную книгу автора

течение целого часа не решался выйти к ним, лихорадочно обдумывая ситуацию.
Его единственным советником была Раиса Максимовна. Первой мыслью, которая
сразу овладела им, был страх, что приехали уведомить его о снятии со всех
постов, а может быть, и объявить ему об аресте. В эту минуту он мог
защититься только одним: своей легитимностью, самим фактом избрания его
президентом СССР на съезде народных депутатов год назад. Но оставался и
второй, более мощный ресурс: если его товарищи по партии и правительству
захотят лишить его самого дорогого - власти, то он может обратиться к
оппозиционному блоку, к Б. Ельцину за защитой. Горбачев понимал, что для
первого президента РФ он представляет куда меньшую опасность, нежели та
группа, которая прислала своих эмиссаров в Форос. При таких еще остававшихся
на руках козырях Горбачев решил бороться до конца. Он вышел к московским
посланцам уже внутренне запрограммированным на полный отказ от любых
предложений. Беседа, естественно, приняла далеко не дружественный характер.
Последний президент СССР не соглашался ни на что, никакие аргументы на него
не действовали.
Но Горбачев не был бы Горбачевым, если бы его слова носили решительный
и категоричный характер и были подкреплены хоть какими-то действиями. Он мог
принять меры к временному задержанию делегации, для этого у него было
достаточно полномочий и находившихся в его подчинении сил. Он мог бы
немедленно позвонить в Кремль Г. Янаеву (связь в то время работала) и
потребовать немедленно прекратить до его возвращения все действия по
подготовке введения чрезвычайного положения. Ему ничего не стоило просто
сесть в самолет и прибыть в Москву, если уж там заваривалась такая крутая
каша. Ничего этого он не сделал.
Гонцы вернулись из Фороса в Москву вечером 18 августа и сразу же
направились в Кремль, где их ждали основные участники будущего ГКЧП.
Вспоминает тогдашний премьер-министр СССР В. Павлов: "Из доклада приехавших
товарищей однозначно следовало, что Горбачев выбрал свой обычный метод
поведения - вы делайте, а я подожду в сторонке, получается - я с вами, нет -
я ваш противник и не в курсе дела. Об этом свидетельствовали и его ссылка на
самочувствие, и пожелание успеха накануне, и "делайте, что хотите сами" под
предлогом завершения лечебных процедур". Подобная манера поведения, этакая
политическая вертлявость, была хорошо известна в близком окружении
Горбачева. Еще раньше во времена событий в Баку, в Тбилиси, в Вильнюсе, где
использование вооруженных сил приводило к человеческим жертвам, первой
публичной реакцией Горбачева было отмежевывание от личной ответственности
под любым предлогом (отсутствия в Москве, болезни и пр.). Исходя из такого
давно привычного понимания поведения и прощальных слов Горбачева, в Кремле
началась лихорадочная работа по созданию ГКЧП и подготовке его первых шагов.
После жаркой дискуссии Г. Янаев подписал указ о своем вступлении в должность
исполняющего обязанности президента. В этом указе зияла чудовищная дыра
правового характера в виде ссылки на болезнь Горбачева, ничем не
подкрепленной. Сколько ни дискутировали участники совещания, они так и не
смогли договориться, кто же из них должен возглавить в качестве председателя
сам комитет по чрезвычайному положению. Все наотрез отказались. Боязнь взять
на себя полноту ответственности за все предстоящее, неуверенность в успехе
предприятия, страх уже витали над головами участников собрания. А. Лукьянов,
представлявший в то время законодательную власть, отказался войти в состав
ГКЧП под предлогом того, что это-де структура исполнительной власти и негоже