"Борис Леонтьев. Триумф Великого Комбинатора, или возвращение Остапа Бендера" - читать интересную книгу автора

трогательный добряк Ключников и его дражайшая половина, бывшая
пепиньерка, а ныне - Александра Станиславовна. Семейные ссоры
между Петром Тимофеевичем и Александрой Станиславовной были
обычным явлением: трогательный добряк был страстным
табакокуром, поглощающим в день по две пачки папирос "Норд", в
то время, как запах этого самого "Норда" бывшая пепиньерка не
переносила до такой степени, что, когда чаша терпения
разбивалась вдребезги, Александра Станиславовна запиралась на
кухне и начинала есть, есть и еще раз есть. Чем больше папирос
выкуривал Петр Тимофеевич, тем больше съедала провизии
Александра Станиславовна.
Просмотрев "Немправду" - со статьей и карикатурой -
владелец шинка "Пиво-водка" впал в полное отчаянье. Именно в
такие минуты он отдавал свои легкие во власть никотина и дымил
папиросой до помутнения в мозгах.
- Выдвиженец чертов, развел тут цитатничество!
Товарищество трезвозсти! То же мне писатель-маратель,
репортеришко c поганым именем! - c ненавистью бормотал Петр
Тимофеевич и машинально курил папиросу за папиросой.
Несмотря на то что в горле першило от табака, ужасно
хотелось есть. Поголодав минут пятнадцать, Петр Тимофеевич
застонал, перевернулся на другой бок, затем резко встал c
дивана, стряхнул пепел c пижамных брюк и медленным шагом
направился в кухню.
Кухня Ключниковых была розовой и светлой. На окнах
красовались великолепные батистовые шторы. Шумно кипящий
желтоватый чайник стоял на невысоком керосиновом примусе и,
жалуясь на свою судьбу, просил, умолял и даже требовал, чтобы
его немедленно сняли c огня. Кухонные мухи, чрезвычайно похожие
на отредактированных слонов, церемонились и не ставили свои
лапочки на нежный, свежеиспеченный хлеб. Мелкие коричневые
муравьи по полу не ползали, как это бывает в жактовских кухнях,
ибо пол был чист и свеж, как арктическое утро.
Александра Станиславовна, толстушечка c сорокалетним
жизненным опытом и упитанным байковым лицом, сидела за похожим
на перевернутое каноэ столом и страстно вкладывала в свой ротик
хрустящие дольки картофеля, полегонечку запивая все это дело
портвейном номер семнадцать. Толстушка была так увлечена
противоникотиновой трапезой, что даже не заметила голодного
Питера, который уже около пяти минут слонялся по кухне в
поисках чего-нибудь мясного.
- Я так и знал, - зажужжал Петр Тимофеевич. - Ты опять,
вражина, все съела. Нет даже мяса! Мне теперь что же - идти
обедать в общепит со знатными людьми колхозов? Это ж нахальство
девятьсот девяносто девятой пробы!
Толстушка вздрогнула, приподнялась и обратила свою милую
физиономию в сторону мужа.
- Пшел вон! Не будешь коптить квартиру! Накурился, хоть
противогаз вешай! - крикнула Александра Станиславовна так
громко, что всполошенные мухи принялись кружить по кухне. - Я