"Борис Леонтьев. Триумф Великого Комбинатора, или возвращение Остапа Бендера" - читать интересную книгу автора

Поступил новенький. Ираклий Давыдович Суржанский... Так точно!
Слушаюсь...

Глава XIII ЯЩИК ПАНДОРЫ
На следующий день в немешаевском ОГПУ из центра пришла
директива - разнарядка о поимке "врагов народа" и о раскрытии
"преступного заговора". Товарищ Свистопляскин, сидя в своем
кабинете, чесал затылок и кусал локти. Наконец, он вызвал к
себе старшего следователя по особо важным делам.
- Вот, почитай. Что делать будем?
Капитан Ишаченко зашевелил губами и красногвардейскими
усиками. Потом c минуту молчал. И вдруг просиял:
- Есть, Роман Брониславович, есть!
- Да ты не ори, говори толком.
- Есть же у нас один гад-вредитель, меньшевик-заговорщик!
- Кто? - обрадовался и Роман Брониславович.
- Да этот, Суржанский.
- Давай!..
Через полчаса "враги народа" (Ишаченко вместе c Суржанским
прихватил и участников штурма Зимнего) были доставлены в
толстый двухэтажный дом на проспекте Диктатуры пролетариата.
За окном кабинета номер тринадцать бесился ветер, шел
легкий секущий дождь: погода была циничная.
Капитан самолично допрашивал гражданина Суржанского,
который предал все идеалы революции, создал преступную
организацию, а чтобы легче было проводить собрания, разместился
вместе c сообщниками в Доме скорби под видом сумасшедших. Враги
готовили диверсию, а именно разрушение пивного ларька на
Центральной площади города c целью лишить трудящихся
культурного досуга и полноценного отдыха и сорвать досрочное
выполнение первого пятилетнего плана.
- Выхода нет, Ираклий Давыдович, - ласково, но
совершенно равнодушно сказал капитан. - Придется вас
расстрелять! А что делать?
Суржанского передернуло.
- Меня должны судить, - поспешно заметил он. - Я
протестую... Я...
- Протест отклонен, - спокойно отрезал капитан. -
Контру у нас не судят, а ставят к стенке и пускают в расход без
суда и следствия. Так что приговор окончательный и обжалованию
не подлежит. Следующий!
Со следующими капитан вообще не стал возиться. C ними ему
все было ясно и без допроса.
Как водится, ровно в полночь капитан в сопровождении трех
молодцеватых красноармейцев отвел арестованных в серый, плохо
освещенный подвал немешаевского ОГПУ. Когда в подвале замаячил
сам начальник управления Свистопляскин, три красноармейца
замерли по стойке "смирно". Роман Брониславович прислонился к
стене и, по-бабьи скрестив руки на животе, мрачно приказал:
- Начинайте.