"К.Н.Леонтьев. Средний европеец как орудие всемирного разрушения " - читать интересную книгу автора

доказывают, что с этой стороны переводчик, пожалуй, прав, говоря, что если есть
направление у Шлоссера, то оно скорее всего общенравственное, чем политическое
или какое-нибудь еще другое, одностороннее. Но это общенравственное начало, эта
чистая эфика, освобожденная от всякой ортодоксии, от всякого мистического
влияния, не есть ли именно эфика все того же среднего, буржуазного типа, к
которому хотят прийти нынче многое множество европейцев, сводя к нему и других
посредством школ, путей сообщения, демократизации обществ, веротерпимости,
религиозного индифферентизма и г. п.? Это я постараюсь позднее доказать
понагляднее, а теперь для начала спрошу, откуда же взял г. Антонович, будто из
"Истории XVIII столетия" Шлоссера можно вывести, что "истинно полезными
двигателями истории должны (читатели Шлоссера) признать людей простых и честных,
темных и скромных, каких, слава Богу, всегда и везде будет довольно".
Ни из сочинения Шлоссера, ни из другой какой-нибудь мало-мальски здравой книги
нельзя вывести, что "люди простые и честные, темные и скромные" ведут за собой
историю рода человеческого! Вернее сказать было бы, что история вела за собой и
двигала толпу этих "простых и честных" людей. Или можно было бы сказать,
например, что "прогресс ведет человечество к безусловному торжеству этих простых
и честных, темных и скромных людей".
Это и думают многие. И хотя и на это можно было бы возразить многое, но так
как
подобная мысль есть все-таки более надежда на будущее, чем вывод из фактов
прошедшего, то она могла бы иметь еще за себя шансы какого-нибудь
правдоподобного или удачного пророчества, но как же можно утверждать, что до сих
пор было так, что известную нам историю прошлого вели или двигали "простые и
честные люди". Правда, вооружившись эпитетом "полезные" двигатели, г. Антонович
дает возможность свести рассуждение с вопроса о степени влияния "честной
посредственности" на вопрос - кто именно полезный человек и что такое сама
польза; но самая неясность и даже, пожалуй, неразрешимость этого вопроса для
истинно мыслящего ума лишает мысль г. Антоновича этого оружия, сильного только
для неопытных, маложивших и малознающих людей. И в самом деле - кто истинно
полезный человек? Остается пожать только плечами.
Человек бескорыстный? Человек способный жертвовать собою для идеи или для
другого человека? Положим. Но вот Бокль тоже прогрессист, тоже стремящийся к
чему-то среднему и в политике, и в морали, юворит, что суеверие (т. е.
религиозность по-нашему) и верноподданничество суть два сильных и бескорыстных
чувства... А они очень вредны и по мнению самого Бокля, и, по всем признакам, по
мнению г. Антоновича.
Бокль прямо говорит, и во многих местах, что подобные бескорыстные, рыцарские
и
самоотверженные чувства погубили Испанское государство и что искренность и
пламенная религиозность "простых и темных" пуритан сделали много вреда
умственному развитию Шотландии.
Итак, бескорыстие, самоотвержение и тому подобные честные и высокие чувства
и
действия перед судом либеральных или демократических прогрессистов не могут быть
во многих случаях критериумом или признаком пользы.
Бескорыстие и самоотвержение останутся высокими личными свойствами, но при
известном направлении их они скорее вредны, чем полезны, по мнению либералов и
прогрессистов. Моральность субъективная, внутренняя, не совпадает в этих
случаях, по их же мнению, с пользой, с моральностью объективной и прикладной, с