"К.Н.Леонтьев. Хамид и Маноли" - читать интересную книгу автора

сделал! Теперь и здесь вас судит кади в чалме по корану; а надо вам
димогеронтию свою, и чтобы вас архиерей и свои старики судили..."
- Люди вооружаются, - скажут ему наши.
- Слова одни, - кричит кафеджи, - все слова... Вы критяне - лжецы все;
про вас и апостол Павел сказал, что вы лжецы.
А муж мой ему на это:
- С того времени, брат, как апостол Павел жил - много лет прошло. Люди
народились другие!
И правда, что из дальних деревень стал народ в Сер-сепилью сбираться; и
мой Янаки сказал: "пора и мне, душа моя Катерина, туда!"
Забилось мое сердце сильно, и заплакала я, а не сказала ему "нейди".
Нельзя же человеку хорошему нейти на опасность за родину, когда другие идут.
Только не пришлось ему и ружья отцовского вычистить; чрез два дня после
этого разговора нашего убил его на работе камень.
На дом и не принесли его; меня пожалели люди, - а прямо взяли на
церковный двор.
Там я его и тело несчастное увидала.
Конечно, господин мой, есть и вдовьим слезам конец. Много и я пролила
слез об Янаки, однако надо было и себя и девочку кормить. Взяла я ребенка
моего на руки и пошла в город наниматься в служанки.


V

Я вам сказала, господин мой, что пришла в Ханью искать службы в
каком-нибудь доме. Сказали мне, что у одного католика только что ушла
служанка. Я пошла в этот дом и согласилась служить за пол-лиры в месяц.
Девочку мою они взять с собой не позволили, и я отнесла ее опять в село и
отдала к одной родственнице.
В этом доме я прожила всего один месяц. Не могла: и работы много, не по
силам моим, и брани и обидам всяким конца нет. Зачем ты чисто одеваешься
так? Что ты, мадама, что ли? С твоею ли мордой одеваться чисто? Должно быть,
ты развратная какая-нибудь? Хочешь, чтобы мужчины на тебя глядели? Гости
придут; выскочит мать, выскочит дочь: как ваше здоровье? как живете? - Как
живем? Знаете - как живется в этих варварских странах? От одних слуг сколько
мученья! "У вас новая горничная гречанка?" - "Гречанка, к несчастью. Везде
простой народ зол и груб, а уж злее греков - нет людей на свете. Гордость
какая! Нельзя слова сказать! - Уж, конечно, злой народ. Они в душе ненавидят
нас и между собой, да с русскими в разговорах, скило-франками нас зовут;
хорошо делают турки, что бьют их!"
А я держи поднос с кофе или с вареньем и слушай все это.
И мать и дочь грязные были такие! Пока нет гостей, все в грязном и в
старом сидят; а стукнули в дверь, - Христе и Матерь Божия! - "визиты!
визиты!" - кричат. Давай то, давай другое; двери отворяй! Все разом!
- Мы, - говорит, - большие люди - господа!
- Нет, - думаю я, - господа настоящие не такие бывают! Видала и я!
Скупость да злость непомерная в доме: пирог сладкий принесут им, мать
сама все кусочки сочтет и запрет в шкап. Сами съесть не могут; велик пирог;
а людям не Дадут и бросят, когда мыши и мурашки источат.
Старик сам подобрее был, зато уж развратен очень; стал было шутить со