"К.Н.Леонтьев. Хризо" - читать интересную книгу автора

Теперь я один, и рассказ мой будет длинен. Сколько я перестрадал за это
время и за себя, и за других - ты увидишь и постигнешь сам.
После разговора с Розенцвейгом я решился присматривать за сестрой.
Случай помог мне. Чрез неделю, не более, отец и мать собрались ехать на
праздник в горный монастырь. Сестра показывала вид, что тоже собирается. Но
в то самое утро, когда уже все были готовы и ослы оседланы, она приняла
печальный вид, повязалась белым платком и легла. Мать поверила, что у нее
болит голова, и решилась оставить ее дома. Я вызвался пробыть с нею эти три
дня. Хоть я и заметил, что она этому не обрадовалась, но не показал виду.
Как только родители наши уехали, Хризо моя повеселела; "слава Богу,
говорила она, мне стало легче", встала с постели, но по временам еще трогала
голову рукой и жалобно вздыхала. Все ее хитрости были пренеловкие.
- Что ж мы будем делать? - сказал я. - Сегодня праздник. Если тебе
лучше - давай веселиться. Не послать ли за Хафузом?
Хризо несколько смутилась, однако отвечала:
- Как хочешь. Только вели ему флейту принести. Он так хорошо играет:
сестра его старшая, Зейнет, иногда слушает-слушает его и скажет: ах, пропади
ты, Хафуз! как ты играешь сладко!
"Ну! - думаю себе, - и ты, однако, хитрая; но я еще хитрее тебя. И я
грек недаром!"
Послали девочку-работницу за Хафузом. Он пришел тотчас, разодетый, так
и горит и радостью, и молодостью, и красотой. Посмотрел я на него и подумал:
"худо дело!"
Хризо подала ему сама варенье и кофе на лучшем нашем подносе; держала
поднос пред ним и смотрела "в небо", как будто ничего между ними нет. Когда
он взял кофе, Хризо поклонилась и сказала: "на здоровье". А он приложил руку
к сердцу и к феске и не прервал со мной беседы.
Итак, все как следует: ни смущенья, ни неуместной радости. Я пригласил
Хафуза завтракать с нами и велел вынести стол в сад. Сестра хотела служить
нам сама, но я ее уговорил сесть лучше с нами. Она села; но все время
беспокоилась, вставала, опять садилась, учила девочку, угощала Хафуза так
мило и так искренно, что я поуспокоился.
После обеда Хафуз пел и играл на флейте. Сестра смеялась и напомнила
ему слова Зейнет. Он тоже смеялся. Потом пришла молодая арабка Сайда,
вольноотпущенная раба, у которой еще видны на шее знаки ран от побоев;
веселая, почти безумная в веселости, она свистала, кричала и трещала языком,
как лягушка вечером в воде кричит.
При ней стало еще веселее: Хафуз играл, Сайда плясала, шевелила спиной,
стоя долго на месте, щелкала пальцами... Мы с сестрой смеялись.
Потом все четверо мы стали хором петь нашу греческую марсельезу:
О! мой длинный, острый меч...
И ты горное ружье мое, огневая птица,
Вы убиваете турка,
Уничтожаете тирана...
Лафуз не первый из критских турок, который поет, смеясь, эту песню...
Что они чувствуют при этом, не знаю. Быть может, музыка им нравится...
Сайда опять рассмешила нас; прервала пение и сказала:
- Хафуз-ага, когда турок будем бить, я тебя не трону, а своего мужа
убью.