"К.Н.Леонтьев. Хризо" - читать интересную книгу автора

третий раз, что не случалось еще ни с кем другим...
- Но у нас, - сказал я, - еще не было полного третьего возрождения.
- Яваш, яваш! - сказал он, как Ревекка... Потом отвел меня дальше
несколько шагов и шопотом,
но внятно, начал так:
- Еще в этой бороде у Дели-Петро не прибавится и десяти седых волос,
когда в храме Св. Софии пропоют снова православные попы: Христос Воскресе!
- А пока...
- Recueillez-vous! Recueillez-vous!
Он засмеялся, сжал мне крепко руку и ушел в город. А я пошел домой.
Странно было подумать, что эти мирные оливковые рощи, где бродят ягнята, где
слышатся только звуки бубенчиков, обагрятся снова кровью, как бывало в
давние времена!
22-го сентября.

Сейчас я вернулся от Розенцвейга. Он прислал звать меня как можно
скорей. Как бы ты думал что он открыл, что подозревает? Он думает, что Хризо
влюблена в Ха-фуза. Вот что он рассказал. Сегодня перед вечером он ехал
узким переулком около нашего сада. Лошадь его испугалась срубленных алоэ, и
он долго мучился, чтобы заставить ее обойти их. Когда он наконец поравнялся
с нашею калиткой, она вдруг отворилась. Из нее вышел поспешно Хафуз, а
кто-то изнутри так поспешно ее захлопнул, что ущемил рукав его бурки.
Хафуз рвался и краснел; Розенцвейг нарочно остановился и спросил у
него, кто из наших дома.
Он сказал: "никого, одна маленькая работница!" Розенцвейг отъехал, не
спуская глаз, и в это время на помощь Хафузу показалась из калитки рука... и
он узнал эту маленькую руку!
Это меня как громом сразило! Это ужасное несчастие!
Здесь нравы строги, но и страсти пламенны; здесь шутить нельзя... О!
Это было бы страшным ударом и для меня, и для всей нашей семьи...
Розенцвейг, увидав мое отчаяние, уговаривал меня не спешить; не
говорить ни сестре, ни отцу, ни матери, а лишь следить за Хризо и Хафузом,
убедиться прежде - прав ли он в своем подозрении.
Он заметил очень верно, что в Крите и юноши и девушки довольно стыдливы
пред чужими и что смущение Хафуза и то, что Хризо спряталась, можно
объяснить одною стыдливостью.
О! если б это было так!
Прощай - не жди писем, пока я не успокоюсь.
Твой H-с.
P. S. Он угадал. Она любит Хафуза; я все открыл!
Прощай.
10-го января 1866 года. Константинополь.

Друг мой! В то время, когда я начинаю это письмо, знаешь ли, кто сидит
у меня на диване, курит наргиле и напевает по-гречески наши критские
песни?.. Знаешь ли, кто? Угадай... Мой брат - Хафуз, муж моей бедной сестры.
Он пришел занять у меня денег. Когда он уйдет и я буду свободен, я напишу
тебе все, как было, как я боролся до последнего часа... Но спасти ее я не
мог - она турчанка и жена его!
Январь 11-го.