"К.Н.Леонтьев. Исповедь мужа (Ай-Бурун)" - читать интересную книгу автора

катаюсь.
О матери ни слова. А мать угасает так, как я бы желал угаснуть. Счастье
и покой дышат во всех ее словах, во всех движениях. Сама недавно мне
сказала: "так умирать еще можно, как я умираю у вас, глядя на Лизу. Лиза не
думает, что смерть так близка". Свадьба наша сначала оживила немного
Катерину Платоновну, и это обманывает дочь. К тому же у Лизы есть та
благородная детская стыдливость, которая избегает говорить о высоких
чувствах. Но надо видеть, как она служит матери, как веселит ее своими
отрывистыми шутками, пением; читает громко целые часы; ночью сколько раз
встает и прислуживает ей.

28-го июня.
Да! она довольна. Она незнакома с лучшим и не знает, что есть лучшее на
свете и что мы не только имеем право, но обязаны иногда узнавать (не искать
ли?) это лучшее, если оно не покупается ценою унижения и духовной гибели.
Она, кажется, довольна. Наряжаться не ищет и не умеет. Но когда я прошу,
чтобы она оделась в новое платье - оденется. Один раз сама оделась наряднее
в длинное шелковое платье, вышла (а мы с матерью пили кофе поутру),
посмотрела на нас, покраснела, не своим голосом сказала: "дама сегодня
пришла!" Ушла и переоделась. Лошадей любит; на конюшне беспрестанно;
вышивает кучерам пояса; за орехами ходит с девушками в верхние рощи; в саду
работает; зимою сажает деревья сама, вдвоем со стариком Ахметом. Корову я ей
отличную подарил; доит, кормит ее. Последнее время газеты интересны;
грозятся высадкой в Крым; Лиза иногда читает нам их громко и делает свои
замечания.
- Как уж мне этот фельдцехмейстер фон-Гесс надоел! Все куда-то ездит!
Вот в Вену опять поехал.
Мы с Катериной Платоновной этой выходке очень смеялись.
Иногда ее суровые мужские вкусы смягчаются; недавно она завела котят.
Один чорный котенок вышел такой забавный, что я и в жизни такого не видал.
Только мы собрались все вместе, он на сцену и давай штуки выделывать,
кубарем так и катается, без нужды заберется везде...
Лиза его полюбила; а за ней и мне он стал как будто родной.
В гости она любит ходить только к татарам и к простым русским и всегда
приносит оттуда любопытные рассказы: как Эмине, дочь Саад-Сейдамета-Оглу,
делала в бумажном окне отверстие, чтобы видеть своего жениха; как он ее
увез; как отвез к русской помещице в степь; как гнались за ним двадцать
человек; как молодые немецкие колонисты помогали им; мать ездила жаловаться
губернатору, а дочь у губернатора в кабинете по-русски сказала: "Я его
люблю; я за него и пойду!" Рассказывает, как убирают золотом лоб невесты на
свадьбе, как ее раз самое всю раздели татарки, чтобы видеть и платье и белье
со всех сторон.
Находим изредка случай делать добро. Недавно Лиза выручила из рук
Зильхмиллера (чтеца Дюма) Парашу, крепостную девушку соседа нашего Ш-ва, у
которого Зильхмиллер управителем. Она ходила за г-жею Зильх-миллер, а муж
ухаживал за нею. Madame Зильхмиллер прибила ее по щекам раз; Параша
перенесла; но на другой раз прибежала к нам вся в слезах. Помещик Ш. человек
умный и хороший; я написал ему в Петербург об этом; а Лиза встретила в Ялте
ревнивую управительницу, заспорила с ней о Параше и разгорячилась до того,
что наговорила грубостей. Madame Зильхмиллер сказала как-то: "Всякая