"К.Н.Леонтьев. Пасха на Афонской Горе " - читать интересную книгу автора

которого глава хранится внизу у греков, и русский святитель Митрофаний,
принесенный нашими на Афон. Все эти иконы превосходной троице-сергиевской
чеканной работы. На тонко-узорном золотом поле выделяются в высшей степени
изящно вполне человеческие по цвету лица, но по выражению - иконописно,
таинственно покойные образы Учителя-Бога, Девы с Младенцем Христом,
прекрасного юноши-мученика и седого преподобного старца. Одежды Спасителя -
голубая и розовая и св. Пантелеймона - малиновая с зеленым - прелестны своей
яркостью посреди сплошной, одноцветной позолоты. Что касается до лика Самого
Христа, то я ни прежде, ни после не видал ничего лучшего. Это - икона
высокого стиля, а не картина. Нечто прекрасное и мужественное, и молодое,
немного бледное, идеальное, тихое, покойное, и вместе с тем что-то
тонко-национальное, семитическое, как бы для большей исторической
наглядности, для реальности хорошей, счастливой в смысле возбуждения,
положительной веры.
Может быть, у меня вкус нехорош или технику искусства я не достаточно
понимаю, но таково было мое впечатление, и я им делюсь с читателями
откровенно.
Прекрасный иконостас этот пожертвован теперь уже скончавшимся игумном
Антонием Бочковым (из купцов), который провел последние годы свои на покое
под Москвой, в Николо-Угрешском монастыре.
Кроме этого иконостаса, в пустой и обширной белой зале Покровской
русской церкви ничто не может произвести особенно праздничного или
торжественного впечатления. (Конечно, я не говорю здесь о самом
богослужении, - его порядок у русских на Афоне образцовый, такого я не видал
ни в Московских соборах, ни в Оптиной пустыни, ни тем более у греков и
болгар, служащих всегда несколько "дерзновеннее", небрежнее наших.)
Совсем не то в главном соборе. Этот собор предоставлен был в то время
грекам, живущим в нижней половине монастыря, у моря, как старейшим в
обители. Стиль этого храма - общеафонский стиль, вроде наших древних
Московских соборов. Высокий храм - величавый, обремененный убранством, на
вид суровый, темный, но сияющий золотом; бесконечно высокий иконостас; над
срединой круглый купол, не широкий и отлогий, как в Св. Софии Цареградской,
а покоящийся на круглой башне, как в Исаакиевском соборе.
В Афонских соборах эта срединная башня, этот исполинский цилиндр,
уходящий к небесам над головой богомольца, не пуст, как бывает у нас... Он
весь наполнен сиянием. Кроме массивного и драгоценного центрального
паникадила, есть еще ближе к стенам обширный хору с (хор, хоровод, круг).
Это серебряное огромное разубранное кольцо с рядом свечей, которые образуют
в праздники широкий венец других огней вокруг пирамидой возносящихся огней
центральной люстры. Между огнями люстры и огнями кольца ниспадает над
головою вашей еще множество отдельных зажженных лампад и свечей и страусовые
яйца на серебряных привесках. Хорус тоже снизу украшен бахромой из этих
больших белых яиц.
Восточные единоверцы наши имеют сверх того по большим праздникам обычай
длинным каким-нибудь орудием приводить в кругообразное движение и
паникадило, и хорус, и все, что висит над людьми под куполом. Все эти огни
свечей и лампад, это серебро и золото, эти большие и твердые как камень
яйца - все это белеет, сияет, светится, искрится, двигается над вами, все
это словно безмолвно ликует вместе с людьми в тихой, но беспрерывной и
торжественной пляске...