"Эдмон Лепеллетье. Путь к славе ("Тайна Наполеона" #2) " - читать интересную книгу автора

заставляли его страдать больше, чем рана. Думая о своем ребенке, маленьком
Анрио, подвергавшемся всем опасностям внебрачного рождения, вспоминая о
попытках Левендаля, который пользовался поддержкой маркиза и мог принудить
Бланш к браку, разлучавшему их навсегда, Нейпперг подвергал себя жестокой и
медленной пытке. Ему требовалось забвение, а воина мешала мыслям
сосредоточиваться на личном горе. Вот почему граф с удовольствием снова
поступил на военную службу.
Генерал Клерфэ, оценивший достоинства храброго и умного Нейпперга,
причислил его к своему главному штабу, а благодаря тому, что он в
совершенстве владел французским языком, генерал выбрал его для передачи
знатным лицам и властям Вердена предложения о капитуляции.
После приветствия собранию молодой посланец изложил условия герцога
Брауншвейгского: он требовал сдачи города с его цитаделью в двадцать четыре
часа под угрозой обстрела Вердена, который после осады будет предан ярости
солдат. Эти суровые условия были выслушаны в мрачном оцепенении. Можно
сколько угодно называть себя роялистом, как делали заседавшие здесь знатные
горожане, и вместе с тем дрожать за свое имущество, но тяжело было этим
богатым буржуа выслушать без невольного ропота надменную и оскорбительную
угрозу австрийца. Многие из этих трусов были 'бы очень не прочь заявить
мужественный протест, хотя бы ради формы, чтобы соблюсти внешние требования
чести, однако никто ничего не сказал. Все боялись и тщательно избегали
вызвать упрек в том, что они накликали на Верден гнев спесивых немцев.
Нейпперг сидел неподвижно, потупив взор. Во время переговоров он
внутренне возмущался трусостью этих торгашей, предпочитавших позор и
раздробление отечества мужественному отпору, при котором их домам грозили
разрывные снаряды. В то же время ему приходило в голову, что это не были уже
французы 10 августа, с которыми он сражался и которые яростно взяли
приступом дворец Тюильри. На душе у него оставалось только восхищение
патриотами, нанесшими ему рану. Солдатские сердца не помнят зла после битвы;
но страх этих буржуа претил храбрецу, а их постыдное молчание вызывало в нем
отвращение...
Нейпперг захотел выйти на воздух, чтобы зрелище этой коллективной
трусливости не мозолило ему глаза. Ему мерещилось, будто бы боль раны
усиливается от соприкосновения с этими малодушными людьми, которые являлись
вместе с тем изменниками.
Он встал с места и холодно заявил:
- Вы слышали, господа, сообщение генерал-аншефа, какой же ответ мне
передать от вас его светлости герцогу Брауншвейгскому?
И он, стоя, ожидал ответа, опершись рукой на край стола.
Тут среди всеобщего безмолвия раздался голос:
- Не думаете ли вы, господа, что, отдавая должное человеколюбивым
чувствам его светлости герцога Брауншвейгского, вам все-таки не мешало бы
отсрочить свой ответ... хотя бы для того, чтобы позволить герцогской
артиллерии оказать нашему городу честь несколькими снарядами?
Человек, так внезапно возвысивший голос, был барон Левендаль.
Нейпперг узнал своего соперника. Кровь ударила ему в лицо; он сделал
инстинктивное движение, точно хотел броситься к барону, чтобы вызвать его.
Однако граф сдержался: в данный момент он был посланником, ему предстояло
выполнить важное поручение; он не принадлежал себе. Одновременно с этим у
него мелькнула мысль: если барон Левендаль находится в Вердене, не тут ли и