"Эдмон Лепеллетье. Римский король ("Тайна Наполеона" #5) " - читать интересную книгу автора

графа, а Блакас быстро перечислял титулы этого француза, явившегося в Англию
специально для того, чтобы сложить свои приветствия к ногам того, кого он
считал своим законным государем, граф де Прованс думал: "Меня опять
собираются прельстить каким-нибудь казарменным заговором, бесшабашным
замыслом соскучившегося гарнизона. Этого субъекта, который, судя по внешнему
виду, подвизался главным образом на больших дорогах, либо сейчас же заберут
и расстреляют, если только не предпочтут спрятать в какой-нибудь отдаленный
и усиленно охраняемый уголок; либо ему в случае неуспеха удастся
ускользнуть, но тогда он не посмеет явиться ко мне с какими-либо
требованиями. Так или иначе, но я буду избавлен от него. Значит, я могу
выслушать его; это меня ни к чему не обязывает, но доставит только
удовольствие верному Блакасу! Хотя я все-таки предпочел бы не прерывать
своей беседы с Горацием"...
Герцог Казимир де Блакас д'Ольн был поверенным, другом и секретарем
графа де Прованс. Он следовал за ним повсюду - в Кобленц, в Петербург, в
Лондон, во время скитаний не находившего нигде приюта принца, и был обычным
покровителем всех искавших доступа к графу де Прованс заговорщиков. В этом
амплуа ему приходилось фигурировать гораздо чаще, чем в качестве камергера
или церемониймейстера, которым он, в сущности говоря, и был. Но изгнанному
принцу редко приходилось устраивать приемы при своем дворе. Там после
длительных перерывов показывались только такие же изгнанники, как и сам
принц, или же являлись подозрительного вида личности с истасканными,
изрубленными, сожженными солнцем и обветренными лицами; предъявляя
рекомендательное письмо и показывая иногда свои раны, эти заблудившиеся дети
шуанства проклинали республику и хвастались готовностью покончить с
Бонапартом; они предлагали снова начать войну по лесам, уверяя его
высочество, что достаточно одного сигнала, чтобы поднять шесть западных
департаментов Франции, и одного энергичного человека, чтобы ввести короля в
Париж во главе победоносных крестьян с королевскими лилиями вместо знамени.
Обычно в этих случаях его высочество неизменно отвечал, что данный
момент кажется ему неблагоприятным для высадки у нормандских берегов и что
он предпочитает обождать еще немного; тогда посетитель удалялся, не упуская
случая попросить вознаграждение за убитых лошадей и имущество, разграбленное
"этими сорвавшимися с цепи дьяволами", то есть солдатами империи.
Как правило, аудиенция кончалась тем, что Блакас, нахмурившись, выдавал
посетителю некоторую сумму денег, а Станислав Ксавье снова откидывался на
спинку кресла и брался за своего Горация.
Но на этот раз выразительное лицо Мобрейля, глубокая решимость,
сквозившая во всех его манерах, суровые черты нос хищной птицы, придававший
ему сходство с великим Кондэ, военная осанка - все это расположило принца
более милостиво. Он подумал: "Быть может, этот субъект не похож на других;
быть может, он далек от мысли предлагать мне какое-нибудь безумное
предприятие, как это делают другие; выслушаю-ка его!" - и с обычной своей
улыбкой, хотя и облекаясь в обычную для него броню скептицизма, показал
рукой посетителю на стул.
Мобрейль поклонился, но не сел, ожидая, пока принц обратится к нему.
- Вы из Парижа? - спросил претендент. - Ну, какие новости принесли вы
нам оттуда? Наверное, плохие?
- Отвратительные, ваше высочество!
- Генерал Бонапарт все еще победоносен, как всегда, и пользуется