"Эдмон Лепеллетье. Римский король ("Тайна Наполеона" #5) " - читать интересную книгу автора

рисовали в виде ловкого интригана, безумно завидовавшего Наполеону и
готового в силу этого изменить ему и использовать против него те военные
силы, которыми он командовал, равно как и старинные связи с оставшимися
независимыми офицерами; за Бернадоттом было еще большое влияние на истинных
республиканцев, которые ценили в нем генерала, явившегося в штатском платье
на свидание с Бонапартом утром восемнадцатого брюмера. Бернадотт не мог сам
питать надежду на корону. После низложения Наполеона он стал бы Монком и
призвал законного государя. Генерал Монк был одним из ближайших сподвижников
английского диктатора Кромвеля, низложившего и казнившего английского короля
Карла I, сына Марии Стюарт. Через два года после смерти Кромвеля Монк счел
более выгодным для себя не поддерживать правление сына Кромвеля, а
содействовать восстановлению на престоле короля из дома Стюартов - Карла II,
сына казненного Карла I. До самого последнего момента Монк действовал так,
что даже ближайшим сотрудникам оставалось неизвестным его намерение - он
боялся скомпрометировать себя на случай неудачи. Бернадотта справедливо
сравнивают С Монком, так как оба они были чистокровными политиками,
руководствующимися не идеей или привязанностями, а только соображениями
выгоды.
Но и этой обольстительной мечте суждено было рассеяться. Бернадотт
внезапно резко оборвал начавшиеся переговоры. Уверяли, будто он искал в
Европе княжество или королевство для себя, где, избавившись от всяких
вассальных обязательств и необходимости быть благодарным Наполеону, он мог
бы для укрепления своего юного трона опереться на древнюю монархию.
Но так или иначе, в данный момент не приходилось рассчитывать на этого
честолюбивого сержанта, ставшего маршалом империи и князем де Понтекорво.
Что мог бы дать, даже обещать ему государь в изгнании, шансы которого на
трон были столь эфемерны?
И с ироничной гримасой граф де Прованс припоминал имена всех тех
старинных слуг его рода, потомков придворных Людовика XV и Людовика XVI,
наследников геройской фамилии, которые мало-помалу снизошли до принятия от
этого корсиканского выскочки, ставшего их господином, должностей, денежных
наград, командования полками, а иные из них - даже новых титулов.
И не разражаясь громогласными сетованиями, не жалуясь на всеобщее
оскудение, не сожалея об изменниках, чувствуя себя забытым французами и
презираемым европейскими государями, сознавая, что какими бы внешними
знаками почета ни окружали его англичане, а на их поддержку ему рассчитывать
не приходится, Людовик Станислав Ксавье, все более и более тучневший из-за
недостатка движения и физических упражнений, изо дня в день жил только
ожиданием хорошего обеда, так как, подобно всем Бурбонам, был изрядным
обжорой. Дожидаясь, пока накроют стол, он спокойно откидывался в кресле, не
думая больше о короне, и погружался в латинский текст Горация, изданного
Эльзевиром и облеченного в кокетливый переплет, перечитывал ту или другую
оду, которую он смаковал с наслаждением безмятежного любителя науки,
удалившегося на покой и отказавшегося от всякого мирского шума.
При докладе о маркизе д'Орво, графе Мобрейле, Людовик, не выпуская из
рук Горация и карандаша, которым он делал пометки на полях, вытянулся в
кресле, стараясь придать величественный вид своему гигантскому телу, и
затем, посмотрев через потайное зеркало на человека, о приходе которого ему
доложили, пробормотал с иронией:
- Вот тип завзятого хвастуна! В то время как Мобрейль приветствовал