"Эдмон Лепеллетье. Фаворитка Наполеона ("Тайна Наполеона" #7) " - читать интересную книгу автора

героя, находящегося в несчастии.
- Да, Англии я доверяю, - с волнением сказал Наполеон. - Ваша нация
самая великая из всех, ваш народ превосходит всех национальным умом. Я
удивляюсь и поклоняюсь Англии. Я был вашим величайшим врагом, откровенно
говоря, но, отдавая себя в ваши руки, я верю, что вы не злоупотребите своей
победой.
Так доверялся побежденный герой коварней Англии.
Но раньше, чем попасть в ад на остров Святой Елены, ему предстояло еще
чистилище на Эльбе.
Обратившись к генералу Колеру, Наполеон сказал:
- Я сохраняю за собой право обратиться к великодушию Англии, но пока
соглашаюсь на условия, предписанные мне Европой. Пусть предупредят моих
офицеров: сегодня я отправляюсь в путь.
Экипажи для императора и его свиты выстроились во дворе гостиницы
"Белая лошадь", которая после этих событий, более важных, чем все описанные
нами раньше, стала называться "Двор прощания".
Императорская гвардия выстроилась в боевом порядке. В предпоследний раз
она приветствовала свое божество. Все население Фонтенбло собралось у
решеток замка.
В первом ряду можно было различить иностранных комиссаров и среди них
Нейл Кэмпбела в красном мундире, с подвязанной рукой. В центре каре,
образуемого гвардией, стояли верные сподвижники Наполеона, товарищи его
последнего часа: Друо, Бертран, Коленкур, Марэ. Генерал Бертран, стоявший у
порога галереи, по которой должен был пройти изгнанник, возвестил:
- Император!
Все обнажили головы. Показался Наполеон. На нем был костюм времен его
славы: старый сюртук и треуголка. Он шел между шпалер немногих царедворцев
несчастья, состоявших из нескольких субалтерн-офицеров, слуг и чиновников
замка. Вот все, что уцелело от пышного цветника королей в Эрфурте,
окружавшего великого Наполеона в апогее его славы, и от ослепительного
тюильрийского двора.
Готовясь спуститься по парадной лестнице, Наполеон обернулся назад. Он
искал глазами еще кого-то - надежного товарища, которого надеялся тут
встретить, но не находил.
- Где же Рустан? - осведомился наконец император у барона Фэна.
Секретарь был вынужден сознаться, что накануне Рустан скрылся куда-то
из дворца, не сказавшись никому.
Наполеон с грустью махнул рукой: у него навернулись невольные слезы.
Итак, мамелюк, верный мамелюк, бессменный товарищ дня и ночи, этот
страж дверей и походной палатки, которому Наполеон в течение двадцати лет во
Франции и на всех европейских полях битв доверял себя, вручал свою жизнь и
свой сон, этот Рустан, осыпанный подарками и знаками дружбы императора, этот
раб, подаренный пашой, как лошадь, как собака, и сделавшийся важной
персоной, почти приближенным императорской семьи, также бежал от своего
государя. Таким образом человеческая неблагодарность и низость открывались
пред Наполеоном все в более и более отвратительном виде на каждом шагу,
который он делал по пути к изгнанию.
Упомянем, что этот презренный Рустан, которого сманили и подкупили
Бурбоны, выступал впоследствии за деньги в увеселительных заведениях низшего
пошиба в Лондоне, а в Париже - в Пале-Рояле. Он явился феноменом