"Эдмон Лепеллетье. Фаворитка Наполеона ("Тайна Наполеона" #7) " - читать интересную книгу автора

убитых им.
Жан Соваж грубо тряс жену, схватил ее за руку.
- Говори же, негодная тварь! - кричал он во все горло. - Как позволила
ты схватить ребенка? Что это за человек? Я видел, как он мчался между
тополями по дороге. Да отвечай мне наконец! Ты, верно, хочешь, чтобы я убил
тебя?
Не вставая с колен, Огюстина отняла передник от своего лица, залитого
слезами, и воскликнула:
- Убей меня, но перестань терзать своими расспросами. Не смею ответить
тебе.
Фермер попятился, поднял руку словно для удара. Но эта размахнувшаяся
рука бессильно опустилась. Он сделал шаг к жене, поднял ее с колен, привлек
к себе и прошептал упавшим голосом:
- Так это был он!
- Да, - чуть слышно вымолвила Огюстина, как будто облегченная этим
признанием, и прибавила: - Образумься, Жан! Это большое горе! Но могла ли я
не отдать ему ребенка? Подумай, ведь он все-таки его отец!
- Правда, - глухим голосом сказал Жан, - он имеет больше прав, чем я!
Ты не виновата! Я виноват, прости меня! Он пользуется своею властью. Но как
бы то ни было, это тяжелый удар!
- Неужели ты думаешь, что мне не тяжела разлука с сыном? Ведь я ему -
родная мать! - сказала тоном искренней материнской скорби Огюстина,
заливаясь слезами.
Тамбурмажор стоял в сторонке и наблюдал эту потрясающую сцену, не смея
вмешаться в нее.
- Черт возьми, - буркнул он себе в усы, - дело осложняется! В скверную
минуту попал я сюда. Опять подвернулся этот дьявольский Сигэ! Он вечно
появляется, когда его не ожидают! Мог бы, право, выбрать другой день для
того, чтобы прискакать сюда и перессорить этих славных людей. При виде их
горя я решительно не смею заговорить о том, что привело меня к ним! Однако
время не терпит! Ведь не могу я в самом деле из-за каких-то передряг с
ребятишками допустить, чтобы провансальцы убили императора!
Между тем Жан Соваж сдавленным голосом расспрашивал жену.
Она сообщила, что приходский священник пригласил ее побывать у него со
старшим сыном. Ей пришло в голову, что дело касалось записи мальчика на
уроки катехизиса для приготовления его к первому причастию. Ничего не
подозревая, она отправилась в дом священника и сильно встревожилась, найдя
там военного, а именно Сигэ. Тот не говорил ничего. Но священник,
осведомленный об их тягостном, безнадежно запутанном положении, сказал ей,
что она должна покориться Божественному Промыслу.
- Батюшка, - тихим голосом продолжала фермерша, - прибавил, что мой
первый муж избег смерти и остался в живых по воле Божьей. Он сказал еще, что
мы с тобою не совершили никакого греха и что если я считалась вдовой по
закону, когда ты женился на мне, то я и должна оставаться твоей женой,
принадлежать тебе всегда.
- Ах, батюшка сказал это! - смягчившись, промолвил Жан. - Ну, это
дельные речи! А что говорил он о Сигэ?
- Он сказал, что Сигэ не должен и помышлять о том, чтобы разлучить нас,
что Господу угодно, чтобы он оставался для тебя и для меня как бы умершим,
точно его действительно сразила вражеская рука в битве под Дрезденом.