"Григорий Лерин. Морской волк-2 Стирка в морской воде" - читать интересную книгу автора

взять с собой книжку, название еще какое-то зловещее, что-то вроде Коза
Ностра. Ну да, правильно, "Морское дело". Забыл, ну надо же!
Наш самолет, совершающий рейс Амстердам - Карачи, приземлился в
аэропорту Карачи, как и договаривались. Почетный караул из совсем неплохих и
на удивление не жадных стюардесс последний раз дружно сверкнул улыбками, и
вся наша европейская толпа выплеснулась из самолета в душную Азию.
Я уверенно прошел паспортный и таможенный контроли - не зря минувшей
ночью стайка улыбчивых участливых голландцев водила меня за руку битый час в
огромном, как целый город, амстердамском аэропорту. Следуя за остальными
пассажирами, я миновал небольшой вестибюль и вышел наружу.

* * *

Петрович говорил, что меня должны встретить. Какой-то то ли доносчик,
то ли перебежчик, как-то он у них интересно называется. Но на выходе, кроме
суетливых таксистов, за версту отдающих фундаментализмом, и одинокого
демонстранта с плакатиком никого не было.
Я остановился, поставил чемодан, закурил.
Демонстрант посмотрел на мою сигарету голодным взглядом и двинулся ко
мне. Я с легкой досадой сунул руку в карман, достал упакованное в целлофан
пирожное, оставшееся от воздушного обеда, и подал его вместе с сигаретой
аборигену.
Он почтительно принял дары и сунул мне под нос свой плакатик, на
котором жирными черными буквами было написано. "Streltsov".
Пока я, с удивлением исследовал надпись, он смел пирожное, закурил и
представился:
- Эджент.
Агент, вспомнил я, вот как обозначил его Петрович, и на всякий случай
уточнил:
- Джеймсу Бонду не родственник?
Он охотно и заразительно засмеялся. Отсмеявшись, протянул руку:
- Махмуд Мохаммад аль Махмуд.
Я улыбнулся и тоже протянул руку.
- Виктор Стрельцов... Да, старик, не долго же твой папа чесал
тюбетейку, когда придумывал тебе название.
Он хлопнул меня по плечу, залопотал и повел к старенькой "тойоте",
приткнувшейся в двадцати метрах от выхода.
Усевшись за руль, агент почесался спиной о спинку кресла, поскреб себе
грудь, живот и все остальное, а по завершении ритуала включил зажигание и
ткнул коротким пальцем в кнопку магнитофона. Кабину наполнил мягкий шум
мотора и удивительно мелодичный, пронизанный тоской женский голос.
- О'кей, Виктор Стрелтсов?
- О'кей, трижды Махмуд.
Мы поехали.
Голос наливался слезами, распухал еле сдерживаемыми рыданиями и замирал
в покорной безысходности. Это была, наверное, очень молодая и красивая
девушка, которую разлучили с любимым и увезли в чужие края.
Махмуду песня нравилась. Он покачивал головой и старательно подпевал.
А азиатская девушка страдала. И это неудивительно, если внимательно
посмотреть по сторонам.