"Григорий Лерин. Морской волк-2 Стирка в морской воде" - читать интересную книгу автора

Заткнув трубу за ручку, я улегся на грязный прожженный матрац с
устойчивой надеждой, что завтра добьюсь амнистии. Если Олежка перестал
исходить ненавистью, то он уже успел переговорить с Сергеичем и
засомневался. Отчего бы не засомневаться и другим? Во всяком случае я буду
орать, стучать в дверь трубой и требовать пересмотра дела.
С мыслью о воле, где работает кондиционер, течет вода из крана и матрац
покрывается относительно чистой простыней, я уснул.

* * *

Я рывком сел на койке, затряс головой, форсируя возвращение в
действительность. Где-то рядом была опасность, очень близко, в двух шагах, и
я пытался разглядеть ее при тусклом свете лампочки, горевшей над
умывальником. Я потянулся к трубе, расклиненной в ручке двери, и тут наконец
сообразил, что опасность затаилась там, за дверью.
Сквозь замочную скважину просачивались лишь ниточки света.
Ключ в замке очень аккуратно повернулся. Раздался легкий щелчок, и
отверстие замочной скважины снова вспыхнуло желтым овалом. Но дверная ручка
не шелохнулась. Стоявший за дверью не пытался нажать ее или подергать. Потом
зашелестели и смолкли шаги. Ночной посетитель, отперев замок, ушел. Или
сделал вид, что ушел.
Я потянул на себя трубу, освободив ручку. Не удалось это сделать
бесшумно, но, пока я в каюте, можно не бояться прицельного выстрела. А вот
стоит выскочить в коридор...
Он может стрелять с того места, где коридор делает поворот, с
каких-нибудь пяти метров, потом за две секунды проскочит мимо моей законной
каюты и каюты Сергеича на трап. Через три секунды он будет наверху, через
пять секунд выскочит из надстройки наружу, через две минуты смешается с
перепуганными коллегами, недоуменно столпившимися у тела насильника, убийцы
и негодяя Стрельцова.
Не выйдет, старичок! С ребятами с парусников такие номера не проходят.
Я не успел придумать ответного хода, достойного парусного флота. Гром
грянул с противоположного коридора, и я, подхватив трубу, вылетел из каюты.
Я добежал до поворота и услышал стук шагов палубой выше. Шаги удалялись
в корму, к выходу из надстройки. Он торопился и поэтому шумел. Мои расчеты
оправдались - я не успел проскочить и половину трапа, ведущего наверх, когда
хлопнула наружная дверь. Он ушел.
Поднявшись по трапу, я свернул налево и еще раз налево и остановился у
каюты Хомута. Дверь была распахнута настежь. Пороховой дым тянулся в
вентиляционное отверстие в подволоке. На диване, откинувшись на спину,
умирал Олежка. Его открытые глаза стекленели, а из разорванной шеи фонтаном
хлестала кровь. На столе стояло чайное блюдце, заваленное окурками.
Кто-то прошаркал тапками по линолеуму, миновал поворот и, задержавшись
на секунду, шарахнулся обратно.
- Это он! - раздался крик.
Я с трудом отвернулся и побежал. Уже у самого выхода на открытую палубу
я еще раз услышал предостерегающий крик, кажется, Дениса:
- Это он!
Открылась и снова захлопнулась чья-то дверь. Я, не оглядываясь,
выскочил из надстройки.