"Михаил Лермонтов. Княгиня Лиговская " - читать интересную книгу авторапродолжал Печорин, - мое истолкование совершенно произвольное.
- Неужели вы думаете, что подобное коварство может существовать в сердце женщины? - Княгиня, - отвечал Печорин сухо, - я прежде имел глупость думать, что можно понимать женское сердце. Последние 150 случаи моей жизни меня убедили в противном, и поэтому я не могу решительно ответить на ваш вопрос. Княгиня покраснела, дипломат обратил на нее испытующий взор и стал что-то чертить вилкою на дне своей тарелки. Дама в малиновом берете была как на иголках, слыша такие ужасы, и старалась отодвинуть свой стул от Печорина, а рыжий господин с крестами значительно улыбнулся и проглотил три трюфели разом. Остальное время обеда дипломат и Печорин молчали, княгиня завела разговор с старушкою, добродетель горячо об чем-то спорила с своей соседкой с правой стороны, рыжий господин ел. - За десертом, когда подали шампанское, Печорин, подняв бокал, оборотился к княгине. - Так как я не имел счастия быть на вашей свадьбе, то позвольте поздравить вас теперь. Она посмотрела на него с удивлением и ничего не отвечала. Тайное страдание изображалось на ее лице столь изменчивом, - рука ее, державшая раскаяние закралось в грудь его: за что он ее мучил? - с какою целью? - какую пользу могло ему принесть это мелочное мщение?.... - он себе в этом не мог дать подробного отчета; - Вскоре стулья зашумели; встали изо стола и пошли в приемные комнаты... Лакеи на серебряных подносах стали разносить кофе.... некоторые мужчины, не игравшие в вист - и в их числе князь Степан Степ. пошли в кабинет Печорина курить трубки, а княгиня под предлогом, что у нее развились локоны, удалилась в комнату Вариньки. Она притворила за собою двери, бросилась в широкие кресла; неизъяснимое чувство стеснило ее грудь, слезы набежали на ресницы, стали капать чаще и чаще на ее разгоревшиеся ланиты, и она плакала, горько плакала, покуда ей не пришло в мысль, что с красными глазами неловко будет показаться в гостиную. Тогда она встала, подошла к зеркалу, осушила глаза, натерла виски одеколоном и духами, которые в цветных и граненых скляночках стояли на туалете. По временам она еще всхлипывала, и грудь ее подымалась высоко, но это были последние волны, забытые на гладком море пролетевшим ураганом. 151 Об чем же она плакала? спрашиваете вы, и я вас спрошу, об чем женщины не плачут: слезы их оружие нападательное и оборонительное. Досада, радость, бессильная ненависть, бессильная любовь, имеют у них одно выражение. Вера |
|
|