"Михаил Юрьевич Лермонтов. Примечания к драмам" - читать интересную книгу автора

В раннем детстве его волновала и до слез трогала музыка. В тетради VI в 1830
году Лермонтов записал: "Когда я был трех лет, то была песня, от которой я
плакал: ее не могу теперь вспомнить, но уверен, что если б услыхал ее, она
бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать"
Сцена IV. В этой сцене отразились университетские впечатления М. Ю.
Лермонтова. Характеризуя Москву, В. Г. Белинский впоследствии специально
останавливался на огромном значении Московского университета в жизни Москвы
и всей России (Белинский, т. 9, стр. 229). Лермонтов учился в Московском
университете в одно время с Белинским, Станкевичем, Герценом, Огаревым,
Сатиным, Сазоновым, С. Строевым, Гончаровым и другими в пору, когда в широко
распространенных студенческих кружках горячо обсуждались философские,
социальные, политические и литературные проблемы.
Один из таких кружков изображен Лермонтовым в сцене IV "Странного
человека". Писатель воспроизвел здесь особенности своего студенческого
окружения, группы молодежи, которая в высшем обществе Москвы получила
прозвание "la bande joyeuse" [веселая ватага - Франц. ] (см.: Н. Л.
Бродский. Лермонтов-студент и его товарищи. Сб. "Жизнь и творчество М. Ю.
Лермонтова". Гослитиздат, М., 1941, стр. 40-76; Н. Л. Бродский. М. Ю.
Лермонтов. Биография, т. 1. Гослитиздат, М., 1945, стр. 278-296). Вполне
вероятно, что в лице студента Заруцкого Лермонтов изобразил своего товарища
А. Д. Закревского, весельчака, остроумного собеседника, страстного любителя
поэзии Лермонтова. Закревский живо интересовался историей и свои
общественные идеалы выразил с наибольшей полнотой в статье "Взгляд на
русскую историю" ("Телескоп", 1834, ч. 17, стр. 489-504, подпись "А. З."). В
этой статье он защищал идею национальной самобытности России и ее высокой
исторической миссии. Особенное значение он придавал Отечественной войне 1812
года в русской истории: "1812 год есть начало самобытной, национальной жизни
России", - писал он ("Телескоп", 1834, ч. 17, стр. 490). Ср. заключительный
монолог Заруцкого в сцене IV.
"Общипанных разбойников Шиллера". Речь идет о "Разбойниках" Шиллера, в
переделке Н. Сандунова, которые шли в то время на сцене московского театра
(см.: Л. И. Поливанов. Михаил Юрьевич Лермонтов в 1831-1832 гг. "Русская
старина", 1889, № 1, стр. 163). Пьесы Шиллера постоянно подвергались
цензурному запрету. "Разбойники" были допущены на сцену лишь в искаженном
виде, а в 40-х годах и вовсе запрещены, так же как "Коварство и любовь" и
"Дон Карлос".
Лермонтов иронизирует над попытками "переделать" Шиллера, приспособить
его драму к требованиям театральной администрации.
Свое отрицательное отношение к переделкам творений великих драматургов,
искажающим смысл и художественные особенности классических произведений,
Лермонтов высказал и в письме 1831 года к М. А. Шан-Гирей.
"Мочалов ленился ужасно; жаль, что этот прекрасный актер не всегда в
духе". Замечательный русский трагический актер П. С. Мочалов, который умел
пронизать духом протеста против реакции и застоя все исполнявшиеся им роли,
был кумиром студенческой молодежи (см.: Н. Д. Студенческие воспоминания о
Московском университете. "Отеч. записки", 1859, т. 122, отд. V, стр. 10).
Игра Мочалова произвела большое впечатление на юношу Лермонтова. В 1829
году он писал М. А. Шан-Гирей: "...вы говорили, что наши актеры (московские)
хуже петербургских. Как жалко, что вы не видели здесь "Игрока", трагедию
"Разбойники". Вы бы иначе думали. Многие из петербургских господ