"Михаил Юрьевич Лермонтов. Вадим " - читать интересную книгу автора

обведенная лесом как волшебным очерком, блистающая светлою зеленью и
пестрыми высокими цветами, как островок среди угрюмого моря, - на ней во
время осени всегда являлся высокий стог сена, воздвигнутый трудолюбием
какого-нибудь бедного мужика; грозно-молчаливо смотрели на нее друг из-за
друга ели и березы, будто завидуя ее свежести, будто намереваясь толпой
подвинуться вперед и злобно растоптать ее бархатную мураву. - От сей
луговины еще 3 версты до Чортова логовища, но тропинки уже нет нигде... и
должно идти все на восток, стараясь как можно менее отклоняться от сего
направления. Лес не так высок, но колючие кусты, хмель и другие растения
переплетают неразрывною сеткою корни дерев, так что за 3 сажени нельзя почти
различить стоящего человека; иногда встречаются глубокие ямы, гнезда бурею
вырванных дерев, коих гнилые колоды, обросшие зеленью и плющем, с своими
обнаженными сучьями, как крепостные рогатки, преграждают путь; под ними,
выкопав себе широкое логовище, лежит зимой косматый медведь и сосет
неистощимую лапу; дремучие ели как черный полог наклоняются над ним и
убаюкивают его своим непонятным шепотом. Пройдя таким образом немного более
двух верст, слышится что-то похожее на шум падающих вод, хотя человек, не
привыкший к степной жизни, воспитанный на булеварах, не различил бы этот
дальний ропот от говора листьев; - тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда
ветер принес сии новые звуки, можно заметить крутой и глубокий овраг; его
берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые
дождями весенними, висят над бездной длинными хвостами; глинистый скат
оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами земли, увлекшими за собою
различные кусты, которые беспечно принялись на новой почве; на дне оврага,
если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надежные дерева,
можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся,
покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего
останавливается клубами у берегов, держится несколько минут и вновь увлечена
стремлением исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами. На
самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто
выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и
наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в
своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими
высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный
треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда
на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в
середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий,
ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной
галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко
когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться все более
и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти
локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала
довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея,
обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет
отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному,
который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается
обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться
на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не
шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад,
параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости,