"Михаил Юрьевич Лермонтов. Вадим " - читать интересную книгу автора - Я этого ничего не знаю, - прервал хладнокровно Федосей, - уж вы там с
барином согласитесь, как хотите, купить или не купить, а я знаю только то, что нам пора... если уж не поздно!.. - Но, куда, как? - Уж это мое дело!.. провал побери! разве не веришь? - Федосей, если ты обманываешь! - Оборони боже! что я за бусурман; - да скорее! Юрий Борисович ждет нас за гумнами, на дороге, - чай, глазыньки проглядел!.. - Я готова. Федосей, подав ей знак молчать, приближился к двери, отворил ее до половины и высунул голову с намерением осмотреть, все ли кругом пусто и тихо; довольный своим обзором, он покашляв проворчал что-то про себя и уж готовился совершенно расхлопнуть дверь, как вдруг он охнул, схватил рукой за шею, вытянулся и в судорогах упал на землю; что-то мокрое брызнуло на руки и на грудь Ольги. Она затряслась всем телом, хотела кричать - не могла... Перед нею Федосей плавал в крови своей, грыз землю и скреб ее ногтями; а над ним с топором в руке на самом пороге стоял некто еще ужаснее, чем умирающий: он стоял неподвижно, смотрел на Ольгу глазами коршуна и указывал пальцем на окровавленную землю: он торжествовал, как Геркулес, победивший змея: улыбка, ядовито-сладкая улыбка набегала на его красные губы: в ней дышала то гордость, то презрение, то сожаленье - да, сожаленье палача, который не из собственной воли, но по повелению высшей власти наносит смертный удар. - Ты видишь! - сказал наконец Вадим с глухим смехом, - я сдержал свое обещание!.. Это он! Не бойся взглянуть на искаженные черты некогда молодого светлого лица; это он! Тот самый, чья голова покоилась на груди твоей, кто долг, отца и мать, - для кого и ты бы их покинула, если б имела... это он! Бедный, глупый юноша! Который так гордился своим дворянским происхождением, который с таким самодовольством носил свой зеленый раззолоченный мундир, который окруженный лестию сыпал деньги своим льстецам, не требуя даже благодарности, которому стоило только мигнуть, чтоб женщина кинулась в его объятия - да! Что же он теперь!.. окровавленный прах! Бездушный чурбан, не чувствующий даже обиды... и Вадим толкнул ногою охладевший труп и продолжал: Как отвратителен теперь он должен быть... но смотри, Ольга! Я не хочу смягчать душу этим зрелищем: посмотри, как хороши его закатившиеся белые глаза... Творец небесный! И кто же все это сделал? Кто превратил прекрасное создание бога в глыбу грязи?.. кто напитал эти кудри багряным напитком? Кто разбрызгал по стене этот белый, чистый мозг... кто? - я, я! - ха, ха, ха! Ха! Презренный нищий, бессильный раб, безобразный горбач!.. да, да! - неужели это так удивительно?.. Я говорил тебе, Ольга: не люби его!.. ты не послушалась, ты, как обыкновенная женщина, прельстилась на золото, красоту и пышные обещания... ты мне не поверила: он обещал тебе счастие - мечту - а я обещал: месть и верную месть: ты выбрала первое; ты смела помыслить, что люди могут противиться судьбе; будто бы я уж так давно отвергнут богом, что он захочет мне отказать в первом, последнем, единственном удовольствии!.. Я твой брат, Ольга, брат! Господин, повелитель, царь твой. Нас только двое на свете из всего семейства; мой путь должен быть твоим; напрасно ты мечтала разорвать слабой рукой то, что связала природа; где бушует моя ненависть, там не цвесть любви твоей... - Он на минуту замолк, его волосы стояли дыбом, глаза разгорались как уголья, и рука, простертая к Ольге, дрожала на |
|
|