"Михаил Юрьевич Лермонтов. Примечания к прозаическим произведениям " - читать интересную книгу автора

Другие строки. В них-то он
Был совершенно углублен.

В окончательном тексте этой цитаты нет, но слова: "глаза ее ~ в сотый
раз пробегали одну и ту же страницу, тогда как мысли ее были далеко"
являются скрытой цитатой из той же строфы.

И что ж? Глаза его читали,
Но мысли были далеко.

Строка "Где нам дуракам чай пить!". Эти слова сопровождены следующим
указанием: "повторяя любимую поговорку одного из самых ловких повес прошлого
времени, воспетого некогда Пушкиным". Лермонтов имеет в виду П. П. Каверина,
любившего повторять слова: "Где нам дуракам чай пить со сливками" (см. в
книге: Ю. Н. Щербачев. Приятели Пушкина Михаил Андреевич Щербинин и Петр
Павлович Каверин. М., 1912, стр. 45).
В рукописи "Княжны Мери" подвергались сильной переделке прощальное
письмо Веры и последующие размышления Печорина. В первоначальном варианте
Вера не объясняет причины своего отъезда, ничего не говорит о муже и
советует Печорину жениться на Мери: в окончательном тексте все это изменено
и соответственно изменены размышления Печорина.

Фаталист

Повесть "Фаталист" играет роль двойного финала: ею не только
заканчивается "Журнал Печорина", но и замыкается вся "цепь повестей",
образующая роман. Автор избавил себя от традиционной обязанности говорить в
конце романа о дальнейшей судьбе героя и о его смерти, потому что об этом
было сообщено раньше (в рассказе "Максим Максимыч" и в предисловии к
"Журналу Печорина"). Проблема финала решена иначе: в основу последней
повести положен вопрос о "судьбе", о "предопределении", о "фатализме" -
вопрос, характерный для мировоззрения и поведения людей 30-х годов
(последекабристской эпохи). Он подготовлен и самым ходом событий внутри
романа, поскольку и в "Тамани" и в "Княжне Мери" герой оказывается на краю
гибели. Повесть "Фаталист" выполняет роль финала тем, что подводит итог
личности и поведению героя, открывая в нем такие черты мужества и
активности, которые имеют уже не только интимный, но и общественный смысл.
Печорин не хочет и не считает нужным рассматривать вопрос о
"предопределении" отвлеченно: "Я люблю сомневаться во всем: это расположение
ума не мешает решительности характера - напротив; что до меня касается, то я
всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти
ничего не случится - а смерти не минуешь". Этим рассуждением вопрос о
"фатализме" не решается, но снимается - как не имеющий жизненного значения и
смысла. Надо при этом учесть, что под словом "фатализм" Лермонтов
подразумевал не только фаталистическое умонастроение вообще, но и
распространенную в это время (и осужденную им в "Думе") позицию пассивного
"примирения с действительностью". Слова Белинского о предисловии - "Читая
строки, читаешь и между строками" - надо отнести ко всему роману и, может
быть, больше всего к повести "Фаталист".
Что касается Вулича, то в литературе о "Герое нашего времени"