"Николай Семенович Лесков. Театральная хроника. Русский драматический театр" - читать интересную книгу автора

теперь еще не время о себе думать, что у него "теперь голова занята", и
объявляет, что он "влюблен без памяти", любим взаимно и что через два дня
его свадьба. Ему говорят, что для женитьбы надо иметь средства; а он
отвечает, что у него средства есть, что у него есть "свой домик, да тысяч
семь денег", а там "тесть обещал шесть тысяч". Студенты, и особенно
Погуляев, резонируют, что это деньги невеликие, что их легко прожить, что
обещания не всегда исполняются. Кисельников говорит, что он будет трудиться,
а Погуляев опять охлаждает его и резонирует:
"А много ли ты получишь, не оконча-то курса, не имея чина, - сто,
двести рублей, не больше. Заведутся дети; будет нужда-то подталкивать,
сделаешься неразборчив в средствах, руку крючком согнешь. Ах, скверно!"
Влюбленный Кисельников непреклонен, все резонерство товарищей он
называет "мрачными картинами" и говорит, что он уже решился и что ему
необыкновенно нравится "патриархальность в семействе его тестя". Студенты
берутся опять резонировать, что "патриархальность - добродетель первобытных
народов", что "патриархальность хороша под кущами, а в городах нужно
пожинать плоды цивилизации". Наконец, студенты после этой самой скучной
сцены расходятся; но Кисельников удерживает Погуляева и говорит ему: "ты
добрее их: пойдем, я покажу тебе свою невесту". В это время входит купец
Боровцов (Бурдин), Дарья Ивановна, жена его (Воронова), Глафира Пудовна,
дочь их (Александрова 1-я), Луп Лупыч Переярков (г. Зубров) да Иона
Турунтаев, военный в отставке (бенефициант, г. Васильев 1-й). Начинается
очень живая сцена: Переярков - маленький старичок, в очень хорошем
вицмундире и с орденом, входит, показывая тростью на запад, и говорит:
"Посмотрите, посмотрите, что за картина! Солнце склоняется к западу,
мирные поселяне возвращаются в свои хижины, и свирель пастуха... (Обращается
к проходящему.) Потише, милостивый государь, потише, говорю я вам".
Проходящий. - Извините.
Переярков. - Надо различать людей. (Показывая на орден.) Видите,
милостивый государь.
Погуляев (стоя с Кисельниковым за деревом). - Про какую это он свирель
говорит? Никакой свирели не слышно.
Кисельников. - Ну, уж это нужно ему извинить. Зачем к таким мелочам
придираться? Он человек отличный. Люди семинарского образования всегда
склонны к риторике. Переярков. - Солнце склоняется к западу.
Боровцова. - Отчего же оно к западу? Разве ему такой предел положен?
Боровцов. - Известное дело - предел, а то еще что же?
Боровцова. - А как в других землях? И там тоже солнце на запад садится?
Переярков. - Наверное-то сказать трудно, потому что во многих землях,
где у нас запад, там у них восток.
Обращаются за разъяснением этого факта к Турунтаеву, тот изъясняет его
положением города Шумлы; потом Боровцов столь же умно рассуждает о "нашей
службе", которая "супротив морской много легче", потому что в морской службе
пошлют с кораблем отыскивать, где конец свету; ну, и плывут. Видят моря
такие совсем неведомые, морские чудища вокруг корабля подымаются, дорогу
загораживают, вопят разными голосами; птица сирен поет, и нет такой души на
корабле, говорят, которая бы не ужасилась от страха, в онемение даже
приходит. "Вот это - служба".
Погуляев. - Что они говорят?
Кисельников. - Добрые люди, друг мой, добрые люди. (Он берет товарища и