"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

это можно! Тогда уж все совсем другое.

Так он и остался, со своей отвратительнейшей француженкой, в своей rue
Lavoisier.

Не подумайте однако, что елисеевцам не из чего выбирать учителей.
Напротив, людей способных и готовых заниматься обучением русских детей в
Латинском квартале очень много, но их никто не ищет и никто не приглашает. В
дом елисеевца, в качестве учителя, можно дойти только через поповку, а в rue
de la Croix дорогу не все знают, и те, которые могли бы быть хорошими,
полезными воспитателями русских детей, именно не ходят и не хотят идти этой
дорогой. Отчего? Зачем они избегают всякого знакомства с поповкой? -
отвечать трудно. Я много слыхал разных язвительных толков о различных
обитателях нашей парижской поповки, но не даю этим толкам никакой веры, и
уклонение лучших молодых людей от всякого столкновения с поповкой мне
представляется и всегда представлялось странным и несколько болезненным
прюдеризмом. Русские в Париже часто злы и часто имеют основания быть злыми
на нашу амбасаду, где русским нет ни ответа, ни привета, ни дрянной скамьи
для того, чтобы присесть и отдохнуть, пока сторож обделывает паспортную
визу. Это, конечно, несказанно сердит и обижает русских, и на них в силу
этого в былое время (это все о былом времени) нападает, бывало, пассия
ругать где попало все свое посольство; а на поповке не только не принято
осуждать амбасаду, но даже принято не слыхать, когда на нее жалуются.

Конечно, глядя на это дело с очень возвышенной, так сказать,
философской точки зрения, отцов нашей поповки похвалить за это равнодушие не
за что, и они, может быть, гораздо лучше сделали бы, если бы довели до чьего
следует ведома, что так ни в одном посольстве со своими соотечественниками
не обращаются, как в нашем; но ведь нельзя же требовать от всех людей
какого-то рыцарства и героизма. Нужно же помнить, что посольские попы
некоторым образом такие же посольские чиновники, и нужно помнить среду, в
которой эти священнодействующие чиновники выросли и созрели. Нельзя забывать
человеческой страсти крепко держаться своими зоологическими и
дипломатическими руками за раковину, к которой человек прирос и в которой
ему тепло и безопасно. А парижская поповка есть во всех отношениях место
злачно и спокойно, где Ирида хотя и катает свое золотое яблочко, но где
все-таки каждый живет без печали и воздыхания, да еще и впереди видит для
себя жизнь бесконечную.

Парижский приход, как говорят духовные люди, - "приход маленький, да
веселенький". От амбасады поповка зависима, и елисеевцы в Господа Бога
веруют и служителей Его почитают, ну и понятно, что уши служителей
парижского православного алтаря закрыты от неуважительных речей об амбасаде,
а сердца горячее лежат к елисеевцам, чем к латинцам, которых отношения к
Господу Богу на поповке совершенно не известны, а почтения служителям с их
стороны никакого не усматривается. Да если бы и оказалось это почтение, так
что же из него? Все это были бы только словеса да словеса; а на поповке есть
детишки, и им нужно молочишко. Так еще слава тебе, Господи, что наша
парижская поповка такая, какая она есть. Она могла бы быть даже несколько
хуже, и тогда еще, вспомнив наши "жестокие нравы", ее все-таки нельзя бы