"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

- А вы почему знаете, что бывают какие гадости?

- Потому что нет поганей народа, как наши господа. Им все равно, потому
что сами поганые, вон как наша. Теперь уж Пьера отпускает: нового
камердинера где-то наглядела. Помилуйте, ведь низость это!

- Что вы выдумываете, Саша, на вашу барыню!

- Нет-с, это верно.

- Вздор, вздор! Ни за что не поверю.

- Нет-с, верно. Уж вы со мной не спорьте. Я лгать не стану.

- Да это вам так кажется.

- Скажите, пожалуйста! Кажется. У меня ведь глаза и уши есть...
Господи! Мерзость-то этакую, чтоб барыня, дама этакая, могла себя до
лакейской ласки допустить.

- А барин может допустить?

Саша засмеется.

- И барин не должен.

- А может?

- Ну уж это другое дело. Наша сестра, по крайней мере, и в грехе знает,
как себя вести. Встретится и виду не подаст при людях; а эти - что женщина,
что мужчина - все наголо. "Ма матрес",[10] да "мон аман".[11] Даже вот
плюнул бы, этакой Пьер - ну лакей, ведь лакей же он, хоть и француз, а и он
сейчас знак даст, что он при немаленькой должности... - Саша делает
соблазнительную гримасу и, вся покраснев до ушей, начинает с неистовым
азартом: - Нет! Нет, нет! Вы мне ничего и не говорите, потому я и сама этому
верить не хотела, но не могу больше не верить, не могу. Этот Петрушка сам
хвалился. Я ему и тогда не верила; ну а уж глазам своим должна я поверить
или нет?

Мы с Леной молчали, а Саша еще более разгорячилась.

- Барыни! И это дамы благородные называются! Ну уж не я буду, если я в
Россию вернусь да не расскажу всего, зачем они сюда ездят. Говорят, встарь
люди такие же были! Совсем неправда, я никому теперь в этом с собой спорить
не позволю. Матрена Ананьевна при нашей покойнице барыне в горничных из
Карачевского имения были даны, когда барыню за генерала, за Ивана Матвеевича
выдали. Барыня его, разумеется, не любила, потому он очень был стар и гадок:
они другого любили - хорошенького - соседний там помещик, за тридцать верст
жил, - ну так вот это можно чести приписать, что благородно было. Пусть-ка
вам Матрена Ананьевна когда-нибудь об этом порасскажет. У него мать была,