"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

престрогая-строгая была дама. Только он и мог что в поле ездить, даром что
тридцатый год имел. Так он, бывало, поедет ночью поля объезжать - лошадь у
него отличная была, черкесская, - он поедет на ней на поля, да и махнет к
нашей барыне; а барыня уложит мужа да выйдет на балкон вольным воздухом
подышать и Матрену Ананьевну с собой возьмет. "Не отходи, - говорит, - от
меня, Матреша". Не то чтобы нарочно куда заслать, а говорит: "Не отходи".
Матрена Ананьевна и не отходит. Он тридцать-то верст проскачет, подъедет к
балкону, барыня ему свою ручку через решетку балкона спустят, а он ее, эту
ручку, поцелует, два слова между собой перемолвятся, да и опять тридцать
верст домой скачет, чтобы мать не знала. Так вот это любовь, это и наша
сестра холопка понимает, что любовь называется; а этакие барыни, что вот как
наша либо что Сайга... Ах, ах скверности! Ах, ах гадости! Наша говорит ей,
что ей надо с каким-то начальником пофигурить, да не знает, как его к себе
обратить; а та говорит: ты с его секретарем поамурься: через него многие
этого достигали, многие. Ей-Богу, хуже баб крестьянских, что к барчукам
хаживали... Нет, нет, а что коснется если до этого ее Петрушки, то вот будь
я не я, а самая подлая девка, если он со мною еще когда меня станет
затрагивать, я ему плюху, потому я уж ему третьего дня сказала: "Мусье Пьер,
я вас прошу, чтоб вы меня за талию трогать не смели: а то я так крикну, что
и сама барыня услышит".

-

Вот вам и первое письмо о русских парижанах. Теперь я отделался от
елисеевцев, о которых мне трудно рассказать что-нибудь, кроме общих черт; а
их нужно бы разобрать по суставчикам, как разбирали их Саша или Матрена
Ананьевна. Но я этого сделать не могу: мало их видел, мало их знаю и мало о
том сожалею, что и мало их видел и что мало их знаю. В следующем письме
начну рассказывать, что знаю про латинцев, в среде которых протекла моя
парижская жизнь, расскажу вам их нравы, отношения внутренние (по кварталу) и
внешние (к Елисейским полям), повожу вас с читателем по кое-каким закоулкам,
расскажу скандалы, произведенные в Париже нашими компатриотками, а там,
может быть, зайдем на минутку и в камеру швейцара русского посольства, и на
поповку.

(ПИСЬМО ВТОРОЕ)

Первое письмо о жизни русских в Париже я закончил обещанием в следующем
письме или в следующих письмах заняться латинцами, среди которых протекла
моя парижская жизнь; рассказать их житье-бытье, их нравы и отношения,
пройтись с читателем по кое-каким закоулкам, позабавить скандальчиками,
сочиненными в Париже нашими соотечественниками, а там, может быть, завернуть
и в камеру посольского швейцара, и на поповку.

Исполняю мои обещания в том постепенном порядке, в каком они высказаны.

Прежде всего

ЛАТИНЦЫ