"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

врагом России, да и не мог быть им, и все мы, имевшие случай узнать этого
человека, этому совершенно верили. Сахновский просто молодой человек, из
того несчастливого разбора, который прежде всего и более всего хлопочет
заявить, что "он оппозиция". Политической теории он никакой не держится:
если поговорить с ним долго, то в голове остается какой-то сумбур. Он самый
типичный экземпляр из русских революционеров 1862-1865 годов: он думает,
чтобы быть честным, необходимо враждовать против всего устоявшегося,
признанного и существующего. Какое хотите создайте идеальное правительство,
какие угодно идеальные порядки водворите - все равно: как только это
правительство будет признано, станет править и оберегать порядки, люди, к
разряду которых принадлежал тогдашний Сахновский, станут ему оппозициею.
Когда он раз договорился, каких бы именно порядков он желал на Руси, один из
русских преспокойно ему заметил, что он считает его, Сахновского, человеком
совершенно безвредным, ибо все, что он говорит, очень уже нелепо, и что
самым жестоким дли него наказанием было бы приказать ему произнести все его
слова перед его бывшею ротою или перед народом.

- Что ж, вы полагаете, что меня побили бы камнями, как архидиакона
Стефана? - спросил Сахновский.

- Нет, вас бы поколотили просто, без всякого соотношения к диакону
Стефану, а потом взвязали бы на веревку да и отвели бы к приставу, как
отвели Шевченку, который был в тысячу раз вас народнее.

Сахновский немножко рассердился, но вскоре сознался, что читать
"Полярные звезды" солдатам было дело действительно весьма неудобное и что
бунтовать против нынешнего Государя мужикам и солдатам не из чего, ибо им
так хорошо никогда еще не было, и всем этим они обязаны Государю. Из
легкомысленных чудачеств, совершенных Сахновским самым спокойным образом,
можно составить целый ряд анекдотов. Так вдруг, ни с того ни с сего, вздумал
он однажды идти к священникам просить уроков.

- Помилуйте, - говорили ему, - вы только подумайте, Сахновский, в какое
положение поставите вы посольских священников? Ведь вы политический
преступник!

- Ничего, - говорит, - я знаю, что делаю.

Кажется, еще заподозрил нас в недоброжелательстве, посоветовался с
приснопоминаемым П. Ко-чем, и пошли оба к дьякону. Разумеется, ничего из
этого не вышло, потому что дьякон, узнав, кто такой Сахновский, указал им
порог, и Сахновский долго молчал о своей экскурсии в rue de la Croix; но
когда об этом узнали, то он ужасно сердился и обижался на, может быть, и
неуместный, но неудержимый смех.

Был еще один чудак, который находил невозможным обедать в одном
ресторанчике (у Martin) оттого, что там постоянно обедал Мерославский.

- Да ведь там триста человек обедает.