"Дорис Лессинг. Джордж-"Леопард"" - читать интересную книгу автора

гнева отрезвило его. Он не понимал, что с ним происходит.
Стоявшие перед ним люди молчали. Парни, поддерживающие Смоука под руки,
стояли, не поднимая глаз. Смоук бесцельно обводил взглядом зеленые склоны
гор, долину внизу; он что-то искал, но искал без всякой надежды. Он был
сломлен. Стараясь говорить спокойно, Джордж сказал:
- Я не знал до вчерашней ночи, что она твоя жена. - Он остановился,
глотнул слюну и продолжал, поняв теперь, в чем его обвиняли:
- Она пришла ко мне вчера вечером, но я велел ей идти домой. Это было
поздно. Разве она не вернулась к тебе?
Смоук молчал; взор его блуждал по окружавшим их скалам.
- Она не приходила домой, - наконец проговорил один из парней.
- А не могла она зайти к подруге? - предположил Джордж, тщетно стараясь
найти объяснение.
- Ее нет в поселке, - сказал тот же парень, отвечая за Смоука.
Наконец, в первый раз старик прямо взглянул на Джорджа, но так, словно
тот был каким-то предметом, вещью, которая не имеет к нему никакого
отношения. Потом он попытался высвободиться из рук парней, но они, поняв,
что ему надо, бережно повернули его, и все трое медленно двинулись обратно к
поселку.
Джордж совсем растерялся; он не знал, что делать. Он стоял на
ступеньках и курил, растерянно глядя вокруг, на знакомый суровый пейзаж,
вниз, на долину. Надо было что-то предпринимать. Он опять окликнул слугу.
Когда тот пришел, он приказал ему расспросить садового рабочего. Слуга
вернулся, и на лице у его была такая же оскорбительная усмешка, как раньше у
садового рабочего.
- Садовник говорит, он не знает, что случилось, баас, - сказал он. - Он
пошел спать и оставил девушку во дворе, так же как и сам баас. - Эта
последняя фраза, видимо, прямо повторяла оскорбительное обвинение, брошенное
рабочим. Еще вчера Джордж воспринял бы это [95] совсем не так, как сейчас.
Он словно не понял, что его оскорбили.
- Где же она? - спросил он наконец у слуги.
Слуга удивился. Вопрос показался ему нелепым, и он ничего не ответил.
Он только, так же как Смоук, поднял вопрошающий безнадежный взгляд на скалы,
и Джорджу пришлось признать то, чего он так упорно не хотел признавать.
Он стоял, глядя в ту же сторону, что и слуга, и чувствовал, что
становится другим. Он смотрел на беспорядочное нагромождение скал, острые
черные вершины которых четко обрисовывались в чистой синеве неба, ранней
синеве африканского утра, и ему вдруг почудилось, что горы, родные и близкие
ему, пятятся назад, свирепо ощетинившись, словно зверь, и за ними таится
угроза, страшная угроза, готовая настигнуть его в темном углу, где прячется
страх. Страх шевельнулся в груДи Джорджа; этого чувства он не знал раньше;
страх полз по телу, и он вздрогнул от его леденящего прикосновения. Ощущение
было столь необычно, что Джордж потерял дар речи. Медленно, осторожно,
словно боясь разбить хрупкую вещь, он вошел в дом и сел завтракать, и только
ритуал за столом, соблюдения которого он всегда так требовал, вернул ему
равновесие. В душе у него зрело решение, и он заботливо его оберегал, еще не
зная, во что оно выльется. Когда, допив кофе и позвонив слугам, он вышел на
веранду, знакомый пейзаж стал вдруг чужим, и что-то в душе словно указывало
на него пальцем. И хотя солнце уже сильно припекало, Джордж опять задрожал;
скрестив руки, он охватил ладонями плечи: они показались ему удивительно