"Готхольд-Эфраим Лессинг. Эмилия Галотти (Трагедия в пяти действиях)" - читать интересную книгу автора

Орсина. Это был женский визг. Бьюсь об заклад, Маринелли! Ах, скажите
же мне, скажите... если я действительно ваша дражайшая, любезная графиня...
Будь они прокляты, придворные негодяи! Что ни слово у них, то ложь! Что ж,
какая важность - скажете ли вы мне наперед или нет? Я ведь сама увижу.
(Хочет итти.)
Маринелли (удерживает ее). Куда?
Орсина. Туда, где мне давно уже следовало бы быть. Думаете ли вы, что
это прилично - здесь, в приемной, болтать с вами попустому, меж тем как
принц ожидает меня в своих покоях?
Маринелли. Вы ошибаетесь, любезная графиня. Принц вас не ждет. Принц не
может, не хочет беседовать с вами здесь.
Орсина. Однако он здесь? Однако ж он приехал сюда из-за моего письма?
Маринелли. Не из-за вашего письма...
Орсина. Которое он получил, говорите вы...
Маринелли. Получил, но не прочитал.
Орсина (с жаром). Не прочитал? (С меньшим жаром.) Не прочитал?
(Горестно вытирая слезы.) Даже не прочитал...
Маринелли. По рассеянности, я уверен. Не из презрения.
Орсина (гордо). Презрения?.. Кто думает об этом? Кому вы считаете
нужным это говорить? Вы бесстыдный утешитель, Маринелли! Презрение!
Презрение! Меня презирают! Меня! (Более тихим голосом, грустно.) Конечно, он
меня больше не любит. С этим все кончено. И место любви в его сердце заняло
другое чувство. Это естественно. Но почему непременно презрение? Довольно и
равнодушия. Не правда ли, Маринелли?
Маринелли. Разумеется, разумеется.
Орсина (насмешливо). Разумеется! О, мудрец, которого можно заставить
сказать все, что угодно! Равнодушие! Равнодушие вместо любви? Это значит
ничего вместо чего-то. Узнайте же, придворный болтунишка, повторяющий чужие
слова, узнайте же от женщины, что равнодушие - пустое слово, пустой звук,
который ничего, вовсе ничего не значит. Можно быть равнодушным только к
тому, о чем не думаешь, только к тому предмету, который для тебя не предмет.
Но быть равнодушным только к предметам, которые даже и не предметы, это
значит вовсе не быть равнодушным. Что же, и это для тебя слишком непонятно?
Маринелли (про себя). О горе! Как были правильны мои опасения!
Орсина. Что вы там бормочете?
Маринелли. Только восхищаюсь! Кому же неизвестно, любезная графиня, что
вы философ?
Орсина. Не правда ли? Да, да, я - философ! Но разве это сейчас было
заметно? Какой ужас, если это было заметно и если и раньше бывало заметно!
Удивительно ли, что принц презирает меня? Как может мужчина любить существо,
которое, наперекор ему, еще хочет мыслить? Женщина, которая мыслит, так же
отвратительна, как мужчина, который красится. Она должна смеяться, только
смеяться, чтобы всегда поддерживать хорошее расположение духа у строгого
царя мироздания. Ну, над чем же я смеюсь, Маринелли? Ах, да! Над этой
случайностью! Я пишу принцу, чтоб он приехал в Дозало, а он не читает моего
письма и все же приезжает в Дозало. Ха-ха-ха! Право же, странный случай!
Очень потешный и нелепый! А вы не смеетесь вместе со мной, Маринелли?
Смеяться вместе с нами может и строгий царь мирозданья, хотя нам, бедным
существам, и нельзя мыслить вместе с ним. (Серьезно и повелительно.) Так
смейтесь же!