"Виктор Левашов. Убийство Михоэлса" - читать интересную книгу автора

люди. Один из них был дежурный по разъезду, двое других - штатские, в
хромовых сапогах, в кожаных пальто и в таких же кожаных черных фуражках.
Машинист был человеком пожилым, много чего повидавшим, он даже и вопроса не
задал, почему остановлен состав. Остановлен - значит, так надо. А
парнишке-кочегару, высунувшемуся полюбопытствовать, один из штатских
приказал вернуться на свое место. Но молодыми своими глазами он все же успел
увидеть из высокой паровозной кабины какое-то движение в конце состава, у
литерного вагона, прицепленного к поезду на сортировочной при выезде из
Москвы: там стояли две машины - легковая "эмка" и грузовой фургон,
передвигались какие-то люди.
В ту же сторону, в конец состава, смотрели и штатские. Когда от машин
посигналили электрическим фонарем, один из них приказал машинисту: "Можете
следовать", оба пробежали вдоль тронувшегося поезда к машинам и запрыгнули в
кузов грузовика, где уже сидели человек десять красноармейцев с тяжелыми
автоматами ППШ - оружием редким в начале войны. Черная "эмка", а за ней и
фургон с охраной выехали на шоссе и направились к городу.

В Куйбышев литерный вагон прибыл пустым. Бригадир поезда, сосед
машиниста по бараку в поселке железнодорожников, рассказал по пути к дому,
что в этом вагоне, состоявшем наполовину из купе и наполовину из зала-салона
(в таких вагонах обычно ездили очень большие начальники со своими
помощниками), на этот раз было всего четыре пассажира: двое из органов, в
форме, а двое других - иностранцы. Почему иностранцы, он не мог объяснить.
Говорили они по-русски, чисто. В костюмах и при галстуках оба. Наши,
понятное дело, тоже бывают в костюмах и в галстуках. Но эти все равно были
иностранцы. Хоть ты что. Морды у обоих были сытые.

Между тем "эмка" и фургон въехали в пригород Куйбышева и остановились у
ворот тюрьмы НКВД. Охрана высыпала из фургона и взяла машины и ворота тюрьмы
в полукруг, сторожко ощетинясь наружу стволами автоматов. Ворота раскрылись,
машины въехали в тюремный двор, туда же втянулась охрана. На вахте приезжих
уже ждали начальник тюрьмы и старший оперуполномоченный Куйбышевского
областного управления НКВД. Козырнув, начальник тюрьмы доложил, что все
подготовлено согласно полученным указаниям. Старший из приезжих москвичей, с
двумя ромбами в петлицах шинели, кивнул и обернулся к штатским:
- Пройдемте, господа.
Штатских было двое, обоим лет по сорок пять - пятьдесят. В шляпах, в
светлых, не нашего покроя, пальто. Спокойные, уверенные лица. Сытые.
- Но это же - тюрьма, - заметил один из них.
- Это в интересах вашей безопасности, - ответил московский чекист и
приказал начальнику тюрьмы: - Ведите.
- Но...
У заключенных полагалось отобрать галстуки, брючные ремни, шнурки
туфель, произвести тщательный личный обыск, сфотографировать анфас и в
профиль, снять отпечатки пальцев, составить словесный портрет.
Но москвич прервал начальника тюрьмы:
- Отставить!
В конце одного из тюремных коридоров для приезжих были приготовлены две
камеры. Стены были покрашены светло-зеленой краской, не вполне еще высохшей
и издававшей заметный запах, вместо двухъярусных нар стояли железные кровати