"Л.Леви-Брюль. Сверхъестественное в первобытном мышлении " - читать интересную книгу автора

портреты могли смеяться, то они, наверное, могли бы говорить, если бы
захотели. Значит, в них должна была быть какая-то доля жизни". Большинство
индейцев не разрешают зарисовывать и фотографировать себя: они убеждены, что
тем самым они отдают часть своего собственного существа и ставят себя в
зависимость от того, кто завладеет этими изображениями. Они боятся также
оставаться в присутствии изображения, которое, будучи живым предметом, может
оказать вредное влияние.
"Мы поместили, - говорят иезуитские миссионеры, - изображения святого
Игнатия и святого Ксаверия на нашем алтаре. Туземцы смотрели на них с
удивлением. Они верили, что это были живые люди. Они спрашивали, не являются
ли они ондаки (множественное число от вакан, сверхъестественные существа),
одним словом, тем, ^??? grano salis (в точном переводе - "со щепоткой соли")
означает ироническое, критическое отношение

38

что они считают сверхчеловеческими существами. Они спрашивали также, не
является ли сень в алтаре их жилищем, не надевают ли эти ондаки украшений,
которые они видели вокруг алтаря".
Точно так же в Центральной Африке я видел, как туземцы отказывались
войти в помещение, где на стенах висели портреты, из страха, перед мазока
(душами), которые здесь находились. Тот же автор рассказывает^ об одном
вожде, который позволил себя сфотографировать и затем через несколько
месяцев заболел. Пластинка по его просьбе была послана в Англию. Болезнь
была приписана случаю, который мог произойти с фотографической пластинкой.
Таким образом, изображение может занять место оригинала и обладать его
свойствами. В Лоанго ученики одного видного колдуна изготовляли деревянную
статую своего учителя, вводили в нее силу и называли ее именем оригинала.
Возможно даже, что они просили учителя изготовить своими руками замещающую
его статую для того, чтобы пользоваться ею при магических операциях, как при
жизни учителя, так и после его смерти. На Невольничем берегу мать близнецов,
когда один из них умирает, устраивает для духа умершего ребенка жилище, в
которое он мог бы войти, не беспокоя оставшегося в живых, и носит вместе с
живым ребенком маленькую деревянную фигурку ребенка в семь или восемь дюймов
длиной, грубо вырезанную из дерева, и того же пола, что умерший. Фигурки
голые, как это было бы и с ребенком, только на бедрах у них поясок из
жемчуга. У бороро в Бразилии "Вильгельма самым настойчивым образом просили,
чтобы он не позволял женщинам видеть рисунки bull-roare (священных
трещоток)1 : женщины должны умереть, глядя на эти рисунки, так же, как если
бы они смотрели на изображаемые ими предметы". Большое число подобных фактов
было собрано уже Тэйлором в "Первобытной культуре".
Следует ли объяснять полученные факты, как это часто делается, с точки
зрения чисто психологической, при помощи законов ассоциации идей? Следует ли
вместе с де Гроотом утверждать, что перед нами здесь неспособность отличить
простое сходство от тождества, или допустить, что первобытные люди
подвержены иллюзии ребенка, который верит, будто кукла его живая? Прежде
всего неизвестно, полностью ли и ребенок убежден, что его кукла живая.
Возможно, что вера ребенка является одновременно и игрой, и искренним
переживанием, подобно чувствам взрослых в театре, которые плачут настоящими
слезами над несчастьями действующих лиц, зная, что сценические несчастья