"Марина Левицкая. Краткая история тракторов по-украински " - читать интересную книгу автора

Старшей Сестры вздрогнули.
- А уж в каком шоке была я, когда об этом узнала! - проблеяла Соплячка.
- Тебя ведь с нами не было, сестрица. Ты занималась благородными
делами. Мир спасала. Делала карьеру. Свалила всю ответственность на меня.
Как обычно и поступала.
- А ты изводила ее в последние дни рассказами о своем разводе, о
грубостях мужа. Пока она умирала, ты как паровоз дымила у ее постели.
Старшая сестра стряхнула пепел с сигареты и театрально вздохнула.
- Видишь ли, Надежда, беда вашего поколения в том, что вы просто
нахватались вершков. Мир. Любовь. Рабочее самоуправление. Вся эта
идеалистическая чушь. Вы можете себе позволить безответственность, потому
что никогда не видели изнанки жизни.
Почему меня так бесит манерная аристократическая речь моей сестры? Да
потому что я чувствую фальшь. Я знаю, что такое спать в одной кровати на
двоих, знаю о туалете во дворе и разорванной на квадратики газете для
подтирки. Меня ей не провести. Но я тоже могу ее подколоть.
- Значит, тебя беспокоит изнанка жизни? Так запишись на консультацию, -
лукаво посоветовала я своим профессиональным голосом "будем
благоразумными" - тем голосом "взгляни, как я повзрослела", каким обычно
беседую с папой.
- Пожалуйста, не говори со мной этим тоном социального работника,
Надежда.
- Сходи к психотерапевту. Разберись с этой изнанкой, выверни ее наружу,
пока она не съела тебя изнутри. - (Я знала, что ее это бесит.)
- Консультации. Психотерапия. Давайте поговорим о наших проблемах.
Давайте обнимемся, и нам всем станет легче. Давайте поможем обездоленным.
Давайте отдадим все свои деньги голодающим детям.
Она злобно куснула бутерброд. На пол упала оливка.
- Вера, ты пережила тяжелую утрату и развод. Немудрено, что ты сейчас в
стрессовом состоянии. Тебе нужна помощь.
- Все это самообман. Внутри люди жестокие и подлые - думают только о
себе. Ты даже не представляешь, как я ненавижу социальных работников!
- Представляю. Но я не социальный работник, Вера.
Отец тоже был в ярости. В смерти мамы он винил врачей, мою сестру,
Задчуков и человека, скосившего за домом высокую траву. Иногда он винил
себя. Он бродил по дому и бормотал: если бы не это да если бы не то, Милочка
была бы жива. Наша маленькая иммигрантская семья, которую издавна сплачивали
мамина любовь и мамин борщ, распадалась на глазах.
Сидя в пустом доме, отец питался консервами на сложенных газетах,
будто, наказывая так самого себя, мог ее вернуть. Он не приходил к нам и не
хотел переезжать.
Иногда я проведывала его. Я любила сидеть на кладбище, где похоронена
мама. На могильной плите стояла надпись:
Людмила Маевская
Родилась в 1912 г. в Украине
Любимая жена Николая
Мать Веры и Надежды
Бабушка Алисы, Александры и Анны
Каменотес с трудом уместил на плите все эти слова. Рядом росла цветущая
вишня, а под ней стояла деревянная скамейка, обращенная к аккуратному газону