"Борис Левин. Голубые конверты (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

Непряхин ехал домой на извозчике - и трамвай и автобус пришлось бы
долго ждать. Ему хотелось скорее домой, где его ждет Соня, чистые носки,
белье и ванна.
"Сразу же полезу в ванну. Потом выпью кофе с этими сдобными штучками, -
подумал он. - Сонечка, наверное, напекла, она знает, что я их люблю".
Ему хотелось скорее увидеть Соню. "Все-таки она хорошая, и я к ней
привык". Он вспомнил о последнем своем письме к Гурьину, и стало совестно.
"Так не надо было писать о ней.
Нехорошо. Зря я ее описал такой шкурой. Она вовсе не так безнадежна. Во
многом я сам виноват. У Сони много и положительных сторон". Ему было
стыдно. Утешал он себя тем, что "надо же было этого сумасшедшего привести
в нормальное состояние...
Интересно, есть ли от него ответ", - продолжал он думать о Гурьине. И
опять подумал о Соне, о своем кабинете. "Перед отъездом Соня обещала новые
полки заказать для книг, наверное, уж готовы... Жалко, что никакого
подарка не везу ей... Ничего, дам ей денег, сама купит. Это еще лучше, а
то она всегда пилит - и переплатил, и купил то, что не надо... Ах ты,
свинья моя толстенькая".
Он волновался. Ему очень хотелось скорей увидеть Соню.
- Может быть, немножечко быстрей, товарищ извозчик, - попросил Дмитрий
Павлович.
И вот, наконец, извозчик свернул влево и остановился возле нового
серого шестиэтажного дома с продолговатыми балконами. Дмитрий Павлович
быстро вбежал на третий этаж, открыл дверь французским ключом и радостно
закричал:
- Сонечка, ау!
Никто не откликался, - Соня, ау!
Тишина. И когда он вошел к себе в кабинет, то на письменном столе нашел
письмо в голубом конверте. Письмо было от Софьи Яковлевны.

"Дмитрий Павлович, - писала она, - я уехала с Борисом Гурьиным. Мне
будет с ним лучше, потому что он меня больше и лучше любит. Он мне показал
твои письма. Я не сержусь.
Ты прав, когда в одном из своих писем пишешь: "Ведь сейчас любовь не
заключается в том, чтобы кормить и одевать свою жену". Правильно.
Совершенно правильно. Бориса сейчас перебрасывают на новое строительство,
и я очень рада с ним ехать туда. Обидно было, очень обидно читать твои
письма.
Я много плакала. Теперь нисколько. Наоборот, чувствую себя прекрасно.
Любовь возвращает молодость. Я не сержусь. Только зачем ты много
преувеличил? Ведь я вешу, как тебе известно, не пять пудов р морщин у меня
не так уж много, Всего доброго.
Соня".
Дмитрию Павловичу стало жарко. Он снял очки, долго протирал близорукие
глаза и спрашивал самого себя:
- Как же так случилось? Как же так случилось?
И, сомневаясь в происшедшем, он, как ребенок, громко и жадобно звал:
- Соня! Со-оня!
Никто не отвечал. Была тищина, Паркет блестел, как медь.